мана брюк  туго
набитый бумажник. Человек даже не шелохнулся.
     Затем он возвращается в третий класс.  Прячет  деньги  в  карман,
бумажник   выбрасывает   в  море.  Теперь  он  обходит  группы  спящих
пассажиров третьего  класса,  присаживается  на  корточки,  разыскивая
кого-то. В одном углу храпит, лежа лицом вниз - как если бы он спал на
земле,  - старик,  едущий отомстить за смерть сына.  Фернандо вынимает
несколько  ассигнаций из пачки и со всей ловкостью,  на которую только
способны его руки,  засовывает  их  в  карман  старика.  Потом  прячет
оставшиеся  бумажки за подкладку своего пиджака,  поднимает воротник и
укладывается в самом дальнем углу,  где Антонио Витор грезит  во  сне,
будто он в Эстансии и рядом с ним горячее тело Ивоне.

11

     На рассвете  стало холодно,  пассажиры спрятались под одеяла.  До
Марго откуда-то издалека донесся разговор:
     - Если  цена  на  какао будет четырнадцать мильрейсов,  я свезу в
этом году семью в Рио...
     - А я собираюсь построить дом в Ильеусе...
     Все новые люди подходили.
     - Скверная  штука  получилась.  Застрелили  Зекинью в спину...  -
сказал кто-то.
     - Ну, на этот раз не миновать процесса. Будьте уверены...
     - Дожидайся...
     Какие-то мужчины   остановились   напротив  Марго  и  без  всякой
церемонии стали ее разглядывать.  Низкорослый  осклабился  под  своими
огромными усищами, которые он поминутно разглаживал.
     - Простудишься, девочка.
     Марго не ответила. Другой спросил ее:
     - Где же ты поселишься в Ильеусе? В пансионе мадам Машадан?
     - А вам какое дело?
     - Не будь такой гордой,  милашка.  Не за наш ли  счет  ты  будешь
жить?  Вот  кум Моура,  - и он показал на своего собеседника,  - может
тебе построить домик.
     Низкорослый хихикнул, подкручивая усы.
     - Что ж, и построю, красотка. Только скажи "да"...
     Подошел Жука Бадаро.
     - Позвольте...
     Те двое слегка отодвинулись.
     - Добрый вечер, Жука.
     Жука кивнул им и обратился к Марго:
     - Тебе пора спать,  дона.  Лучше уж спи,  а здесь нечего стоять и
флиртовать с каждым...
     Он сердито посмотрел на ее собеседников, и те сочли благоразумным
удалиться. Марго осталась с ним наедине.
     - Кто вам дал право вмешиваться в мою жизнь?
     - Слушай,  дона. Я пойду спущусь в каюту, посмотрю, как там жена,
и сразу вернусь.  Если ты будешь еще здесь,  то берегись!  Моя женщина
должна меня слушаться... - и он удалился.
     Марго с отвращением повторила: "Моя женщина" - и медленно побрела
к себе в каюту. Уходя, она слышала, как низкорослый усач сказал вслед:
     - Этого Жуку надо как следует проучить.
     И тогда она почувствовала себя так,  словно бы принадлежала Жуке,
и спросила:
     - Так что ж вы не проучите?

12

     Глубокая тишина расстилается над пароходом, пробивающим свой путь
во мраке ночи.  Уже не звучат в третьем  классе  гармоника  и  гитара.
Никто  уже не поет грустные романсы о любви и печальные песни.  Ушла в
каюту Марго,  никто больше не размышляет у перил  парохода.  Разговоры
игроков  в  покер  не  достигают моря.  Озаренный красным светом луны,
предвещающим несчастье,  пароход  разрезает  волны,  окутанные  теперь
тишиной. Сон, полный грез и надежд, овладевает судном, идущим в ночном
мраке.
     Капитан парохода  сходит  со  своего  мостика и вместе со старшим
помощником направляется в обход. Они проходят через первый класс, мимо
пассажиров,   спящих   в  шезлонгах  под  шерстяными  пледами.  Иногда
кто-нибудь из них бормочет во сне что-то, грезя о плантациях какао, об
увешанных   спелыми  плодами  деревьях.  Капитан  и  старший  помощник
спускаются по узкому трапу в третий класс и проходят  между  мужчин  и
женщин,   спящих  вповалку,  тесно  прижавшись  друг  к  другу,  чтобы
согреться.  Капитан идет молча, старший помощник насвистывает какую-то
популярную  песенку.  Антонио  Витор  улыбается  во сне;  ему,  видно,
грезится богатство,  которое он без труда завоюет на  землях  Ильеуса;
вот  он  видит,  как возвращается в Эстансию за Ивоне.  И он счастливо
улыбается.
     Капитан останавливается,  смотр