Над древними подъемляся дубами, 
Он остров наш от недругов стерег;
В войну и мир равно честимый нами, 
Он зорко вкруг глядел семью главами, 
Наш Ругевит, непобедимый бог.

Курился дым ему от благовоний, 
Его алтарь был зеленью обвит, 
И много раз на кучах вражьих броней 
У ног своих закланных видел доней 
Наш грозный бог, наш славный Ругевит.

В годину бурь, крушенья избегая, 
Шли корабли под сень его меча:
Он для своих защита был святая,
И ласточек доверчивая стая
В его брадах гнездилась, щебеча.

И мнили мы: «Жрецы твердят недаром, 
Что если враг попрет его порог, 
Он оживет, и вспыхнет взор пожаром, 
И семь мечей подымет в гневе яром 
Наш Ругевит, наш оскорбленный бог».

Так мнили мы,— но роковая сила 
Уж обрекла нас участи иной;
Мы помним день: заря едва всходила, 
Нежданные к нам близились ветрила, 
Могучий враг на Ругу шел войной.

То русского шел правнук Мономаха, 
Владимир шел в главе своих дружин, 
На ругичан он первый шел без страха,
Король Владимир, правнук Мономаха, 
Варягов князь и доней властелин.

Мы помним бой, где мы не устояли, 
Где Яромир Владимиром разбит:
Мы помним день, где наши боги пали, 
И затрещал под звоном вражьей стали, 
И рухнулся на землю Ругевит.

Четырнадцать волов, привычных к плугу, 
Дубовый вес стащить едва могли;
Рога склонив, дымяся от натугу, 
Под свист бичей они его по лугу 
При громких криках доней волокли.

И на него взошел с крестом в деснице, 
Держась за свой вонзенный в бога меч, 
Епископ Свен, как вождь на колеснице, 
Так от ворот разрушенной божницы 
До волн морских себя заставил влечь.

И к берегу, рыдая, все бежали, 
Мужи и старцы, женщины с детьми;
Был вой кругом. В неслыханной печали:
«Встань, Ругевит! — мы вслед ему кричали, —
Воспрянь, наш бог, и доней разгроми!»

Но он не встал. Где об утес громадный
Дробясь, кипит и пенится прибой,
Он с крутизны низвергнут беспощадно;
Всплеснув, валы его схватили жадно 
И унесли, крутя перед собой.

Так поплыл прочь от нашего он края 
И отомстить врагам своим не мог.
Дивились мы, друг друга вопрошая:
«Где ж мощь его? Где власть его святая? 
Наш Ругевит ужели был не бог?»

И, пробудясь от первого испугу, 
Мы не нашли былой к нему любви 
И разошлись в раздумий по лугу, 
Сказав: «Плыви, в беде не спасший Ругу, 
Дубовый бог, плыви себе, плыви!»