инет,
795 Индов край покорив и страну гарамантов, в те земли,
       Где не увидишь светил, меж которыми движется солнце,
       Где небодержец Атлант вращает свод многозвездный.
       Ныне уже прорицанья богов о нем возвещают,
       Край Меотийских болот и Каспийские царства пугая,
800 Трепетным страхом смутив семиструйные нильские устья.
       Столько стран не прошел ни Алкид в скитаниях долгих,
       Хоть и сразил медноногую лань и стрелами Лерну
       Он устрашил и покой возвратил лесам Эриманфа,
       Ни виноградной уздой подъяремных смиряющий тигров
805 Либер, что мчится в своей колеснице с подоблачной Нисы.
       Что ж не решаемся мы деяньями славу умножить?
       Нам уж не страх ли осесть на земле Авзонийской мешает?
       Кто это там, вдалеке, ветвями оливы увенчан,
       Держит святыни в руках? Седины его узнаю я!
810 Римлян царь, укрепит он законами первыми город;
       Бедной рожденный землей, из ничтожных он явится Курий,
       Чтобы принять великую власть. Ее передаст он
       Туллу, что мирный досуг мужей ленивых нарушит,
       Двинув снова в поход от триумфов отвыкшее войско.
815 Анк на смену ему воцарится, спеси не чуждый:
       Слишком уж он и сейчас дорожит любовью народа.
       Хочешь Тарквиниев ты увидать и гордую душу
       Мстителя Брута узреть, вернувшего фасции Риму?
       Власти консульской знак – секиры грозные – первым
820 Брут получит и сам сыновей, мятеж затевавших,
       На смерть осудит отец во имя прекрасной свободы;
       Что бы потомки о нем ни сказали,– он будет несчастен,
       Но к отчизне любовь и жажда безмерная славы
       Все превозмогут. Взгляни: вдалеке там Деции, Друзы,
825 С грозной секирой Торкват и Камилл, что орлов возвратит нам.
       Видишь – там две души одинаковым блещут оружьем?
       Ныне, объятые тьмой, меж собой они в добром согласье,
       Но ведь какою войной друг на друга пойдут, если света
       Жизни достигнут! Увы, как много крови прольется
830 В дни, когда тесть от Монековых скал с Альпийского вала
       Спустится, зять же его с оружьем встретит восточным!
       Дети! Нельзя, чтобы к войнам таким ваши души привыкли!
       Грозною мощью своей не терзайте тело отчизны!
       Ты, потомок богов, ты первый о милости вспомни,
835 Кровь моя, меч опусти!..
       Этот, Коринф покорив, поведет колесницу в триумфе
       На Капитолий крутой, над ахейцами славен победой.
       Тот повергнет во прах Агамемнона крепость – Микены,
       Аргос возьмет, разобьет Эакида, Ахиллова внука,
840 Мстя за поруганный храм Минервы, за предков троянских.
       Косс и великий Катон, ужель о вас умолчу я?
       Гракхов не вспомню ли род? Сципионов, как молния грозных,
       Призванных гибель нести Карфагену? Серрана, что ниву
       Сам засевал? Иль Фабриция, кто, довольствуясь малым,
845 Был столь могуч? О Фабии, вас назову и усталый...
       Максим, и ты здесь, кто нам промедленьями спас государство!
       Смогут другие создать изваянья живые из бронзы,
       Или обличье мужей повторить во мраморе лучше,
       Тяжбы лучше вести и движенья неба искусней
850 Вычислят иль назовут восходящие звезды,– не спорю:
       Римлянин! Ты научись народами править державно –
       В этом искусство твое! – налагать условия мира,
       Милость покорным являть и смирять войною надменных!"

                Так Анхиз говорил изумленным спутникам; после
855 Он добавил: "Взгляни, вот Марцелл, отягченный добычей;
       Ростом он всех превзошел, победитель во многих сраженьях,
       Тот, кто Рим укрепит, поколебленный тяжкою смутой,
       Кто, воюя в седле, разгромит пунийцев и галлов,–
       Третий доспех, добытый в бою, посвятит он Квирину".
860 Молвил на это Эней, увидев рядом с Марцеллом
       Юношу дивной красы в доспехах блестящих, который
       Шел с невеселым лицом, глаза потупивши в землю:
       "Кто, скажи мне, отец, там идет с прославленным мужем?
       Сын ли его иль один из бессчетных потомков героя?
865 Спутников сколько вокруг! Каким он исполнен величьем!
       Но осеняет чело ему ночь печальною тенью".
       Слезы из глаз полились у Анхиза, когда отвечал он:
       "Сын мой, великая скорбь твоему уготована роду:
       Юношу явят земле на мгновенье судьбы – и дольше
870 Жить не позволят ему. Показалось бы слишком могучим
       Племя римлян богам, если б этот их дар сохранило.
       Много стенаний и слез вослед ему с Марсова поля
       Город великий пошлет! И какое узришь погребенье
       Ты, Тиберин, когда воды помчишь мимо свежей могилы!
875 Предков латинских сердца вознести тако