ей разлегся, огромный,
       Мяса куски вперемешку с вином во сне изрыгая,
       Мы, великим богам помолясь и по жребью назначив,
       Что кому совершать, на него все вместе напали,
635 Острым шестом проткнули ему огромное око,
       Что лишь одно под челом свирепым Циклопа скрывалось,
       То ли аргосцев щиту, то ли светочу Феба подобно.
       Рады мы были тому, что за тени друзей отомстили...
       Но бегите скорей, несчастные, берег покиньте!
640 Рвите причальный канат!
       Как ни велик Полифем, что в пещеру овец загоняет,
       Скот шерстоносный доит,– но таких же огромных и диких
       Сто циклопов других населяют изогнутый берег
       И по высоким горам, несказанно страшные, бродят.
645 рижды меж лунных рогов пространство заполнилось светом
       С той поры, как в лесах по заброшенным норам звериным
       Жизнь я влачу, наблюдаю со скал циклопов огромных
       И трепещу, услыхав только шум их шагов или голос.
       Твердый, как галька, кизил и оливки – жалкую пищу –
650 Ветви мне подают, и кореньями травы питают.
       Часто я озирал окоем, но сегодня впервые
       Здесь корабли увидал у берега. Вам предаюсь я,
       Что бы ни ждало меня: лишь бы страшных избегнуть чудовищ!
       Лучше от вашей руки любою смертью погибнуть".
       
655         Только промолвил он так – на вершине горы увидали
       Мы самого пастуха Полифема. Высокой громадой
       Двигался он средь овец, направляясь на берег знакомый.
       Зренья лишенный Циклоп, безобразный, чудовищно страшный,
       Ствол сосновый держал, им, как посохом, щупал дорогу.
660 Следом – отара овец, что отрадой единственной были
       И утешеньем в беде для него.
       Так он спустился к воде и, глубокого места достигнув,
       Стал текущую кровь смывать с пронзенного ока,
       После в бухту вошел, скрежеща зубами, стеная,
665 Но и колен у него не смочили глубокие воды.
       Мы же, молящего взяв с собой (того заслужил он),
       В страхе кинулись прочь, перерезав молча причалы,
       Моря гладь размели, налегая дружно на весла.
       Все же услышал Циклоп и на звук голосов устремился,
670 Но, поняв, что до нас дотянуться рукой не удастся
       И кораблей не настичь, ионийской волной уносимых,
       Громкий поднял он крик, от которого море, и зыби,
       И берега Италийской земли содрогнулись в смятенье,
       И отвечали глухим гуденьем Этны пещеры.
675 Тут на зов из лесов и с гор окрестных сбежалось
       Племя циклопов и весь заполнило берег залива,
       Видим – встали толпой сыны ужасные Этны,
       Смотрят свирепо на нас, бессильной полные злобы,
       Все, как один,– до небес; так стоят, высоко вознесши
680 Пышные кроны свои, дубы в лесах громовержца,
       Так кипарисы стоят шишконосные в рощах Дианы.
       Страх жестокий велит нам причал подобрать поскорее,
       Мчаться на всех парусах, попутному ветру доверясь.
       Но приказал нам Гелен, чтобы мы ни к Харибде, ни к Сцилле
685 Путь не смели держать, ибо та и эта дорога
       К смерти ведет. Потому паруса повернуть мы решили.
       Тут, на счастье, подул от проливов узких Пелора
       Посланный нам Борей. Близ Пантагии устий скалистых
       Мы прошли. Вот низменный Тапс над Мегарским заливом –
690 Вспять плывя по пути скитаний своих, называл нам
       Местности Ахеменид, Улисса злосчастного спутник.
       
                Там, где Племирия мыс Сиканийские волны разрезал,
       Остров напротив лежит, что Ортигией издавна звался.
       Молвят: Алфея поток, таинственный путь под глубоким
695 Дном морским проложив, течет сюда из Элиды,
       В устье сливаясь твоем, Аретуза, с волной сицилийской.
       Местных почтивши богов, как велено было, прошел я
       Мимо тучных земель, затопляемых часто Гелором,
       После Пахин обогнул, к утесам, к скалам прибрежным
700 Ближе держась; показались вдали Камарина, которой
       Быть недвижимой велит судьба, и Гелойские пашни;
       Гелу, что имя свое от реки получила бурливой,
       Видим вдали, и крутой Акрагант, обнесенный стеною
       Мощной (прежде он был благородными славен конями).
705 С ветром попутным тебя, Селинунт пальмоносный, покинув,
       Я через мели проплыл меж подводных скал Лилибея,
       Принял меня Дрепанский залив, безрадостный берег.
       Здесь, после стольких трудов, после бурь, по морям меня гнавших,
       Горе! – Анхиза-отца утратил я – утешенье
710 В бедах, в заботах моих. Усталог