е спасут изворотливых предков уловки,
       К лживому Авну живым не поможет вернуться коварство".
       Молвила так и стремглав понеслась легконогая дева
       И, обогнав скакуна, к беглецу лицом повернулась,
720 Повод схватила рукой – и кровавая кара свершилась.
       Так, с утеса взлетев, священный хищник пернатый
       Мчится легко на крылах, в облаках настигает голубку,
       Жадно хватает ее и терзает когтями кривыми,–
       Только капает кровь и кружатся в воздухе перья.
725 Не безразличным меж тем родитель бессмертных и смертных

                Оком взирает на бой, восседая на высях Олимпа.
       В битву вступить побуждает Отец тирренца Тархона,
       Острым стрекалом язвит, разжигая в душе его ярость.
       Там, где противника смял и смёл напор италийцев,
730 Мчится Тархон на коне, окликая по имени тусков,
       Рать ободряя на бой и словом дух поднимая:
       "Видно, неведомы вам ни стыд, ни обида, ни ярость!
       Что за страх обуял вам ленивые души, тирренцы?
       Женщина ваши ряды, словно стадо, гонит, как хочет!
735 Право, зачем вам клинки, для чего безобидные копья?
       Вы лишь в любви горячи и горазды на битвы ночные,
       Или, когда возвестят кривые флейты начало
       Вакховых плясок, когда на столах и яства и кубки,
       Тут и усердье у вас, и доброй воли хватает,
740 Если на жертвенный пир призовет вас в рощу гадатель".
       Так он сказал и пришпорил коня, обреченный на гибель,
       В гущу врагов, словно вихрь, влетел и правой рукою
       Венула сгреб на скаку и с коня сорвал его разом,
       С силой притиснул к груди и помчался дальше с добычей.
745 Крик поднялся до небес, и немедля взгляды латинян
       Все обратились к нему. А Тархон по равнине несется,
       Муж и оружье в руках; от копья отломив наконечник,
       Шарит по телу врага, ища неприкрытого места,
       Чтобы удар нанести; но противится силою силе
750 Венул, руку его оттолкнуть пытаясь от горла.
       Словно как бурый орел, пролетающий в небе высоком,
       В лапах уносит змею, вонзая в спину ей когти;
       Ранена, в корчах она извивает гибкое тело,
       Дыбом встает чешуя, шипенье несется из пасти,
755 Тянется вверх голова, но смиряет строптивого гада
       Птица клювом кривым и взметает воздух крылами.
       Так, увлекая стремглав из рядов тибуртинских добычу,
       Мчится, ликуя, Тархон. Увлеченные подвигом мужа,
       Ринулись все меонийцы вперед. Обреченный судьбою,
760 Вертится хитрый Аррунт вокруг Камиллы проворной,
       Ждет, не подарит ли вдруг удобный случай Фортуна.
       В битве куда бы свой путь ни направила грозная дева,
       Скачет повсюду за ней по пятам Аррунт молчаливый;
       Стоит из гущи врагов ей назад умчаться с победой,
765 Юноша тотчас вослед скакуна направляет украдкой.
       Можно ль отсюда напасть иль оттуда напасть, вероломный
       Ищет Аррунт и рыщет вокруг с копьем наготове.
       Некогда бывший жрецом Кибелы и ей посвященный,
       Бился меж тевкров Хлорей, блиставший доспехом фригийским.
770 Мчит его взмыленный конь в чепраке из кожи, обшитой,
       Словно перьями, сплошь чешуей позолоченной медной;
       Сам Хлорей, облачен в багрец и пурпур заморский,
       С рогом ликийским в руках, посыпает гортинские стрелы;
       Лук золотой за плечами звенит, золотой защищает
775 Вещую голову шлем, и желтым золотом в узел
       Собраны полы плаща из шуршащих шафранных полотнищ;
       Вышита туника вся и покров, одевающий бедра.
       Дева – затем ли, чтоб в храм доспех троянский повесить,
       Или затем, чтоб самой красоваться в золоте пленном,–
780 Гонится только за ним, одного его выбрав добычей,
       В гущу врагов вслепую летит, позабыв осторожность:
       Женскую жадность разжег в ней убор драгоценный Хлорея.
       Тотчас же, миг улучив, Аррунт, не замеченный девой,
       Поднял копье и с такой мольбой обратился к всевышним:
785 "Бог, величайший из всех, Аполлон, хранитель Соракта!
       Первого чтим мы тебя, для тебя сосновые бревна
       Жар пожирает, а мы шагаем, сильные верой,
       Через огонь и следы оставляем на тлеющих углях!
       Дай, всемогущий отец, мне смыть с оружья этрусков
790 Этот позор! Мне не нужен доспех побежденной Камиллы,
       Ни горделивый трофей, ни добыча: делами иными
       Пусть я стяжаю хвалу, пусть вернусь и без славы в отчизну,–
       Лишь бы своей мне рукой извести эту злую заразу!"
       Феб услышал его, и душой половине молитвы
795 Внял он, но ветрам велел половину другую развеять:
       Дал изволение бог, чтоб Аррунт внезапным ударом
       Насмер