й пучине скроюсь навек".
                    Не успела сказать, как вал налетел,
                         Захлестнул ей уста,
                    И бросил в море, и вынес вновь.
                    Повинуясь страху, руками бьет
                    Она по воде, выбиваясь из сил.
                    Но верность живет в молчаливых сердцах,
                    И смерти страх не прогонит ее:
                    Моряки к обессилевшей госпоже,
                    Опасность презрев, на помощь спешат,
                    Кричат ободряющие слова;
                    Хоть руками едва шевелила она,
                         Подхватили ее...
                    Что пользы в том, что спаслась ты из волн,
                    Обреченная пасть от сыновней руки?
                    Едва ли поверят в грядущих веках,
                    Что такое злодейство он мог совершить.
                    Горюет и злобствует сын, что мать
                         Из моря спаслась,
                    Повторить замышляет неслыханный грех,
                    Всей душой стремится мать извести,
                    В нетерпенье торопит убийства час,
                    И слуга, покорно исполнив приказ,
                    Грудь госпоже рассек мечом.
                    Подневольный убийца просьбу одну
                         От нее услыхал:
                    Чтоб в утробу ей вонзил он клинок.
                    "Рази сюда, - сказала она, -
                    Здесь выношен был чудовищный зверь".
                         И эти слова
                    С последним стоном ее слились,
                         И скорбный дух
                    Отлетел, из кровавых вырвавшись ран.


СЦЕНА ВТОРАЯ

                                  Сенека.

                                   Сенека

                  Фортуна всемогущая! Зачем ты мне,
                  Довольному своим уделом, лживою
                  Улыбкой улыбнулась, вознесла меня?
                  Чтоб страх узнал я? Чтобы с высоты упал?
                  Уж лучше жить мне на скалистой Корсике,
                  Как прежде, вдалеке от глаз завистливых,
                  Где сам себе принадлежал мой вольный дух.
                  Всегда досуг имел я для излюбленных
                  Занятий. Наблюдать мне было радостно
                  Красу небес: природа-мать, искусница,
                  Великие творения создавшая,
                  Не создала величественней зрелища.
                  Я наблюдал, как в небе Солнце движется,
                  И Феба в окруженье звезд блуждающих,
                  Как в обращенье неба ночь сменяет день,
                  Как беспределен свод эфира блещущий.
                  Коль он стареет - к хаосу слепому вновь
                  Вернется мир; последний день придет тогда
                  И небо, рухнув, погребет весь род людской,
                  Забывший благочестье, - чтобы вновь земля
                  Родить могла бы племя совершенное,
                  Как в юности, когда Сатурн царил над ней.
                  Святая Верность с девой Справедливостью,
                  Посланницы небес, богини сильные,
                  В тот век одни народом кротко правили,
                  Войны не знавшим, не слыхавшим грозных труб,
                  Не ведавшим оружья, городов своих
                  Стеной не обводившим: был повсюду путь
                  Открыт, и люди сообща владели всем.
                  По доброй воле лоно плодоносное
                  Земля им отверзала - мать счастливая,
                  Детей благочестивых опекавшая.
                  Сменил их род, лишенный прежней кротости.
                  А третье поколенье, хоть не знало зла,
                  Хитро искусства новые придумало:
                  Зверей проворных по лесам преследовать
                  Отважилось оно, и рыб медлительных
                  Тяжелой сетью из реки вытаскивать,
                  И птиц в ловушки дудочкой заманивать,
                  И подчинять быков ярму, и грудь земли,