ю.


     CXCV

     Года идут. Я все бледнее цветом,
     Все больше похожу на старика,
     Но так же к листьям тянется рука,
     Что и зимою зелены и летом.
     Скорее в небе не гореть планетам,
     Чем станет мне сердечная тоска
     Не столь невыносима и сладка,
     Не столь желанна и страшна при этом.
     Не кончится мучений полоса,
     Пока мой прах могила не изгложет
     Иль недруг мой ко мне не снизойдет.
     Скорей во все поверю чудеса,
     Чем кто-то, кроме смерти, мне поможет
     Или виновницы моих невзгод.


     CXCVI

     В листве зеленой шелестит весна,
     Но как ее дыханье жалит щеки,
     Напомнив мне удар судьбы жестокий:
     Ее мученья я испил до дна.
     Прекрасный лик явила мне она,
     Теперь такой чужой, такой далекий,
     Сияли золотых волос потоки,
     Нить жемчугов теперь в них вплетена.
     О, как ложились эти пряди мило,
     Распущенные - как они текли! -
     Воспоминанье до сих пор тревожит.
     В жгуты тугие время их скрутило,
     Не избежало сердце той петли,
     Которую лишь смерть ослабить может.


     CXCVII

     Дохнул в лицо прохладой лавр прекрасный:
     Здесь рану Фебу бог любви нанес.
     Я сам. в его ярме, влеку свой воз.
     Освобождаться поздно - труд напрасный.
     Как некий старый мавр - Атлант несчастный,
     Тот, что Медузой превращен в утес,
     И сам я в путах золотых волос,
     В чьем блеске меркнет солнца пламень ясный.
     Я говорю о сладостных силках,
     О той, что стала мукою моею.
     Покорствую - не в силах дать отпор.
     В ее генч пронизывает страх.
     Как мрамор, я от холода белею.
     Я камнем стал, увидев этот азор.


     CXCVIII

     Колеблет ветер, солнце освещает
     Литые нити пряжи золотой,
     Их плел Амур и. сетью их густой
     Опутав сердце, дух мой очищает.
     Кровинкой каждой сердце ощущает
     Предвосхищает приближенье гой,
     Что над моею властвует судьбой
     И всякий раз ее весы качает.
     Узрев огонь, в котором я герм,
     Сиянье уз, благодаря которым
     Я связан по рукам и по ногам.
     Уже не помню, что я говорю,
     Теряю разум перед ярким взором,
     От нежности своей страдаю сам.


     CXCIX

     Прекрасная рука! Разжалась ты
     И держишь сердце на ладони тесной,
     Я на тебя гляжу, дивясь небесной
     Художнице столь строгой красоты.
     Продолговато-нежные персты,
     Прозрачней перлов Индии чудесной,
     Вершители моей судьбины крестной,
     Я вижу вас в сиянье наготы.
     Я завладел ревнивою перчаткой!
     Кто, победитель, лучший взял трофей?
     Хвала, Амур! А ныне ты ж украдкой
     Фату похить иль