;
     Лети, небес достичь, мое рыданье -
     Пусть смерть иль милость явят страстотерпцу.
     Мысль пылкая, ступай и одноверцу
     Несведущему дай мое познанье.
     О, если страсть не помутит сознанье,
     Мы от надежд найдем к спасенью дверцу.
     Ты помоги мне, мйгслц чтоб молвить можно,
     Что наше бытованье - бесприютно.
     Ее же - и светло и бестревожно.
     Ты поспешай любви моей сопутно,
     И мы несчастья убежим, возможно,
     Коль светоч мой мне знак подаст несмутно.


     CLIV

     Сонм светлых звезд и всякое начало
     Вселенского состава, соревнуя
     В художестве и в силе торжествуя,
     Творили в ней Души своей зерцало.
     И новое нам солнце возблистало,
     И каждый взор потупился, предчуя,
     Что бог любви явил ее, ликуя,
     Чтоб изощрить на дерзком злое жало.
     Пронизанный очей ее лучами,
     Течет эфир пылающей купиной,
     И может в нем дышать лишь добродетель.
     Но низкое желание мечами
     Эдемскими гонимо. Мир свидетель,
     Что красота и чистота - едино.


     CLV

     Юпитер разъяренно, Цезарь властно
     Разили ненавистные мишени;
     Но вот Мольба упала на колени, -
     И злость владык ее слезам подвластна.
     Мадонна плакала, меж тем пристрастно
     Властитель мой явил мне эти пени:
     И скорбь и страсть, не знающие лени,
     Меня сразили гневно и злосчастно.
     Любовь рисует плачущего чуда
     Виденье мне, иль тихими речами
     Изгравирует сердце, - вот причуда! -
     Как адамант, иль с хитрыми ключами
     К нему подступит, дабы из-под спуда
     Возник тот плач, и я рыдал ночами.


     CLVI

     Я лицезрел небесную печаль,
     Грусть: ангела в единственном явленье.
     То сон ли был? Но ангела мне жаль.
     Иль облак чар? Но сладко умиленье.
     Затмили слезы двух светил хрусталь,
     Светлейший солнца. Кротких уст моленье,
     Что вал сковать могло б и сдвинуть даль, -
     Изнемогло, истаяло в томленье.
     Все - добродетель, мудрость, нежность, боль -
     В единую гармонию сомкнулось,
     Какой земля не слышала дотоль.
     И ближе небо, внемля ей, нагнулось;
     И воздух был разнежен ею столь,
     Что ни листка в ветвях не шелохнулось.


     CLVII

     Тот жгучий день, в душе отпечатленный,
     Сном явственным он сердцу предстоит.
     Чье мастерство его изобразит?
     Но мысль лелеет образ незабвенный.
     Невинностью и прелестью смиренной
     Пленителен красы унылой вид.
     Богиня ль то, как смертная, скорбит?
     Иль светит в скорби свет богоявленный?
     Власы - как злато; брови - как эбен;
     Чело - как снег. В звездах очей угрозы
     Стрелка, чьим жалом тронутый - блажен.
     Уст нежных жемчуг и живые