Речь итальянская, - сверкают зубы. В плавной
 Той речи русский тембр порой мелькнет чуть-чуть.

 Глаз ледяных эмаль, где прусской синьки муть,
 Алмаза наглый блеск вдруг кинет своенравно.
 А кожи белизна! А пышность груди! Равной
 Ни королевы нет, ни куртизанки (будь

 То Клеопатра-рысь иль кошечка-Нинетта)
 Патрицианке той во всех пределах света!
 "Вот это - дама!" - глянь, мой добрый Буридан.

 Одно из двух: упасть пред нею в робкой дрожи,
 Созвездьем рыжих кос, как солнцем, осиян,
 Или хлыстом ее перетянуть по роже!


ГОСПОДИН ПРЮДОМ
---------------

 Порядок любит он и слог высокопарный;
 Делец и семьянин, весьма он трезв умом;
 Крахмальный воротник сковал его ярмом,
 Его лощеные штиблеты лучезарны.

 Что небеса ему? Что солнца блеск янтарный,
 Шафранный, золотой? Что над лесным прудом
 Веселый щебет птиц? Ведь господин Прюдом
 Обдумывает план серьезный и коварный:

 Как в сети уловить для дочки женишка;
 Есть тут один богач, уже не без брюшка,
 Солидный человек, - не то что сброд отпетый

 Стихослагателей, чей заунывный вой
 Прюдома более допек, чем геморрой...
 И шлют вокруг лучи лощеные штиблеты.


СЕРЕНАДА
--------

 Как голос мертвеца, что, схоронен,
       Запел бы внове,
 Услышь мой резкий и фальшивый  стон,
       Подруга, в алькове.

 Дай, чтоб вошел и в слух, и в душу звон
      Лютни  ленивой:
 Лишь для тебя мной этот гимн сложен,
      Жестокий и льстивый.

 Про золото спою я, про оникс
       Глаз беспорочных,
 Про Лету груди и про черный Стикс
       Волос полуночных.

 Как голос мертвеца, что схоронен,
       Запел бы внове,
 Услышь мой резкий и фальшивый  стон,
       Подруга, в алькове.

 Я восхвалю, как должно, аромат
       Сладостной плоти,
 Чьи запахи всегда меня томят
       В бессонной дремоте.

 В конце про губы алые спою
       Хрипло и глухо,
 Про нежность истерзавшую твою,
       Мой ангел и шлюха!

 Дай, чтоб вошел и в слух, и в душу звон
       Лютни ленивой:
 Лишь  для тебя мной этот гимн сложен,
       Жестокий и льстивый!


ГЕОРГИН
-------