ысти, 
В руки подал Одиссею и изнова прянул на коней. 
Тот их ударил; но кони покорные сами летели    {530} 
К сеням ахейским: туда их несло и желание сердца. 

   Нестор, их топот услышавши первый, вещал меж царями: 
"Друга любезные, воинств ахейских вожди и владыки! 
Правду я или неправду, но выскажу, сердце велит мне; 
Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает.    {535} 
Если бы сын то Лаэрта и сын дерзновенный Тидея 
Так неожиданно гнали троянских коней звуконогих! 
Но трепещу я, о други мои, не они ль пострадали, 
Воины наши храбрейшие; в стане, встревоженном ими!" 

   Не была старцем кончена речь, как явились герои;    {540} 
С коней на дол соскочили, и сонм аргивян восхищенный 
Их привечал и руками, и сладкими окрест словами. 
Первый стал их расспрашивать Нестор, конник геренский: 
"Как, Одиссей знаменитый, великая слава ахеян, 
Как вы коней сих добыли? Отважно ли оба проникли    {545} 
В войско троянское? или вам бог даровал их представший? 
Солнца лучам светозарным они совершенно подобны! 
Я завсегда обращаюсь с троянами; праздно, надеюсь, 
Я не стою пред судами, хотя и седой уже воин; 
Но таких я коней не видал, не приметил доныне!    {550} 
Бог, без сомнения, в встречу явившийся, вам даровал их: 
Вас обоих одинаково любит как Зевс громовержец, 
Так и Зевесова дочь, светлоокая дева Паллада!" 

   Сыну Нелея ответствовал царь Одиссей многоумный: 
"Сын знаменитый Нелея, великая слава ахеян!    {555} 
Богу, когда соизволит, и лучших, чем видите, коней, 
Верно, легко даровать: божества беспредельно могущи! 
Эти ж, старец почтенный, вновь пришлые в стане троянском 
Кони фракийцев; у них и царя Диомед наш могучий 
Смерти предал, и двенадцать сподвижников, всё знаменитых!    {560} 
Но тринадцатый нами убит, при судах, соглядатай, 
Коего высмотреть ночью великое воинство наше 
Ныне же Гектор послал и другие сановники Трои". 

   Так говорящий, за ров перегнал он коней звуконогих, 
Радостно-гордый, толпой окруженный веселых данаев.    {565} 
Скоро герои, пришед к Диомедовой куще красивой, 
Коней ремнями искусно разрезанных узд привязали 
К конским яслям, где и другие царя Диомеда 
Бурные кони стояли, питаяся сладкой пшеницей. 
Но Лаэртид на корабль доспех Долонов кровавый    {570} 
Взнес, пока не устроится жертва Палладе богине. 
Сами же тою порой, погрузившися в волны морские, 
Пот и прах смывали на голенях, вые и бедрах; 
И когда уже всё от жестокого пота морскою 
Влагой очистили тело и сердце свое освежили,    {575} 
Оба еще омывались в красивоотесанных мойнах. 
Так омывшись они, умащенные светлым елеем, 
Сели с друзьями за пир; и из чаши великой Афине, 
Полными кубками, сладостней меда вино возливали. 

  

 

 

ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ. 

ПОДВИГИ АГАМЕМНОНА. 

  

   Рано, едва лишь Денница Тифона прекрасного ложе 
Бросила, свет вожделенный неся и бессмертным и смертным, 
Зевс Вражду ниспослав к кораблям быстролетным ахеян, 
Грозную вестницу, знаменье брани несущую в дланях. 
Стала Вражда на огромнейший черный корабль Одиссея,    {5} 
Бывший в средине, да крики ее обоюдно услышат 
В стане далеком Аякса и в стане царя Ахиллеса, 
Кои на самых концах с многовеслыми их кораблями 
Стали, надежные оба на силу их рук и на храбрость. 
Там возвышаясь, богиня воскликнула мощно и страшно,    {10} 
Крик обращая к ахейцам; и каждому в сердце вдохнула 
Бурную силу без устали вновь воевать и сражаться: 
Всем во мгновенье война им кровавая - сладостней стала, 
Чем на судах возвращенье в любезную землю родную. 

   Громко кричал и Атрид, препоясаться в брань возбуждая    {15} 
Воев аргивских, и сам покрывался блистательной медью. 
Прежде всего положил на могучие ноги поножи, 
Пышные, кои серебряной плотно смыкались наглезной. 
После вкруг персей герой надевал знаменитые латы, 
Кои когда-то Кинирас ему подарил на гостинец:    {20} 
Ибо до Кипра достигла великая молвь, что ахейцы 
Ратью на землю троянскую плыть кораблями решились; 
В оные дни подарил он Атрида, царю угождая. 
В латах сих десять полос простиралися ворони черной, 
Олова