как будто бы был я скиталец презренный! 
Вы возвратитесь назад и пославшему весть возвестите: 
Я, объявите ему, не помыслю о битве кровавой    {650} 
Прежде, пока Приамид браноносный, божественный Гектор, 
К сеням уже и широким судам не придет мирмидонским, 
Рати ахеян разбив, и пока не зажжет кораблей их. 
Здесь же, у сени моей, пред моим кораблем чернобоким, 
Гектор, как ни неистов, от брани уймется, надеюсь".    {655} 

   Рек он, - и каждый, в молчании, кубок взяв двоедонный, 
Возлил богам и из сени исшел; Одиссей предитёк им. 
Тою порою Патрокл повелел и друзьям и рабыням 
Фениксу мягкое ложе как можно скорее готовить. 
Жены, ему повинуясь, как он повелел, простирали    {660} 
Руны овец, покрывало и цвет нежнейший из лена. 
Там покоился Феникс, Денницы святой ожидая. 
Но Ахиллес почивал внутри крепкостворчатой кущи; 
И при нем возлегла полоненная им лесбиянка, 
Форбаса дочь, Диомеда, румяноланитая дева.    {665} 
Сын же Менетиев спал напротив; и при нем возлежала 
Легкая станом Ифиса, ему Ахиллесом героем 
Данная в день, как разрушил он Скирос, град Эниея. 

   Те же - едва показались у кущи Атрида владыки, 
С кубками их золотыми ахеян сыны привечали,    {670} 
В встречу один за другим подымаясь и их вопрошая. 
Первый из них говорил повелитель мужей Агамемнон: 
"Молви, драгой Одиссей, о великая слава данаев, 
Хочет ли он от судов отразить пожирающий пламень 
Или отрекся и гордую душу питает враждою?"    {675} 

   И ему отвечал Одиссей, знаменитый страдалец: 
"Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон! 
Нет, не хочет вражды утолить он; сильнейшею прежней 
Пышет грозой, презирает тебя и дары отвергает. 
В бедствах тебе самому велит с аргивянами думать,    {680} 
Как защитить корабли и стесненные рати ахеян. 
Сам угрожает, что завтрашний день, лишь Денница возникнет 
На море все корабли обоюдовесельные спустит. 
Он и другим воеводам советовать тоже намерен - 
В домы отплыть; никогда, говорит он, конца не обресть вам    {685} 
Трои высокой: над нею перунов метатель Кронион 
Руку свою распростер, - и возвысилась дерзость народа. 
Так он ответствовал; вот и сопутники то же вам скажут, 
Сын Теламона и вестники наши, разумные оба. 
Феникс же там успокоился, старец; так повелел он,    {690} 
Чтоб за ним в кораблях, обратно к отчизне любезной 
Следовал завтра, но если он хочет, - неволить не будет". 

   Так говорил, - и молчанье глубокое все сохраняли, 
Речью его пораженные: грозное он им поведал. 
Долго безмолвными были унылые мужи ахейцы;    {695} 
Но меж них наконец взговорил Диомед благородный: 
"Царь знаменитый Атрид, повелитель мужей Агамемнон! 
Лучше, когда б не просил ты высокого сердцем Пелида, 
Столько даров обещая: горд и сам по себе он, 
Ты же в Пелидово сердце вселяешь и большую гордость.    {700} 
Кончим о нем и его мы оставим; отсюда он едет 
Или не едет - начнет, без сомнения, ратовать снова, 
Ежели сердце велит и бог всемогущий воздвигнет. 
Слушайте, други, что я предложу вам, одобрите все вы: 
Ныне предайтесь покою, но прежде сердца ободрите    {705} 
Пищей, вином: вино человеку и бодрость и крепость. 
Завтра ж, как скоро блеснет розоперстая в небе Денница, 
Быстро, Атрид, пред судами построй ты и конных и пеших, 
Дух ободри им и сам перед воинством первый сражайся". 

   Так произнес, - и воскликнули весело все скиптроносцы,    {710} 
Смелым дивяся речам Диомеда, смирителя коней. 
Все наконец, возлиявши богам, разошлися по кущам, 
Где предалися покою и сна насладились дарами. 

  

 

 

ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ. 

ДОЛОНИЯ 

  

   Все при своих кораблях, и цари и герои ахеян, 
Спали целую ночь, побежденные сном благотворным; 
Но Атрид Агамемнон, ахенского пастырь народа, 
Сладкого сна не вкушал, волнуемый множеством мыслей. 
Словно как молнией блещет супруг лепокудрыя Геры,    {5} 
Если готовит иль дождь бесконечный, иль град вредоносный, 
Или метель, как снега убеляют широкие степи, 
Или погибельной брани огромную пасть отверзает, - 
Так многократно вздыхал Агамемнон, глубоко от сердца, 
Скорбью гнетомого; самая внутренность в нем трепетала;    {10} 
Ибо когда озирал он троянский стан, удивлялся 
Их огням неисчетным, пылающим пред Илионом, 
Звуку свирелей, цевниц и смятенному шуму народа. 
Но когда он взир