рый ахейский народ истребляющих в битве свирепой, 
Быстро к Афине Палладе крылатую речь устремила: 
"Горе, дочь необорная молний метателя Зевса! 
Тщетным словом с тобой обнадежили мы Менелая    {715} 
В дом возвратить разрушителем Трои высокотвердынной, 
Если свирепствовать так попускаем убийце Арею! 
Нет, устремимся, помыслим и сами о доблести бранной!" 

   Так говоря, преклонила дочь светлоокую Зевса; 
Но сама, устремясь, снаряжала коней златосбруйных    {720} 
Гера, богиня старейшая, отрасль великого Крона. 
Геба ж с боков колесницы набросила гнутые крути 
Медных колес осьмиспичных, на оси железной ходящих; 
Ободы их золотые, нетленные, сверху которых 
Медные шины положены плотные, диво для взора!    {725} 
Ступицы их серебром, округленные, окрест сияли; 
Кузов блестящими пышно сребром и златом ремнями 
Был прикреплен, и на нем возвышались дугою две скобы; 
Дышло серебряное из него выходило; на оном 
Геба златое; прекрасное вяжет ярмо, продевает    {730} 
Пышную упряжь златую; и быстро под упряжь ту Гера 
Коней бессмертных подводит, пылая и бранью и боем. 

   Тою порою Афина, в чертоге отца Эгиоха, 
Тонкий покров разрешила, струёй на помост он скатился, 
Страшный очам, поразительным Ужасом весь окруженный:    {735} 
Вместо ж его облачася броней громоносного Зевса, 
Бранным доспехом она ополчалася к брани плачевной. 
Бросила около персей эгид, бахромою косматый, 
Пышноузорный, который сама, сотворив, украшала; 
Там и Раздор, и Могучесть, и, трепет бегущих. Погоня,    {740} 
Там и глава Горгоны чудовища страшного образ, 
Страшная, грозная, знаменье бога всесильного Зевса! 
Шлем на чело возложила украшенный, четыребляшный, 
Златом сияющий, ста бы градов ратоборцев покрывший. 
Так в колеснице пламенной став, копием ополчилась    {745} 
Тяжким, огромным, могучим; которым ряды сокрушает 
Сильных, на коих разгневана дщерь всемогущего бога. 

   Гера немедля с бичом налегла на коней быстроногих; 
С громом врата им небесные сами разверзлись при Горах, 
Страже которых Олимп и великое вверено небо,    {750} 
Чтобы облак густой разверзать иль смыкать перед ними. 
Сими богини вратами коней подстрекаемых гнали; 
Скоро они обрели, далеко от бессмертных сидящим, 
Зевса царя одного, на превыспреннем холме Олимпа. 
Там, коней удержавши, лилейнораменная Гера    {755} 
Кронова сына царя вопрошала и так говорила: 
"Или не гневен ты, Зевс, на такие злодейства Арея? 
Сколько мужей и каких погубил он в народе ахейском 
Нагло, насильственно! Я сокрушаюсь, тогда как спокойно 
В сердце своем веселятся Киприда и Феб, подстрекая    {760} 
К брани безумца сего, справедливости чуждого всякой. 
Зевс, наш отец! на меня раздражишься ли, если Арея 
Брань я принужу оставить ударом, быть может, жестоким?" 

   Гере немедля ответствовал туч воздыматель Кронион: 
"Шествуй, восставь на Арея богиню победы, Палладу;    {765} 
Больше обыкла она повергать его в тяжкие скорби". 

   Рек, - и ему покорилась лилейнораменная Гера; 
Коней хлестнула бичом; полетели покорные кони, 
Между землею паря и звездами усеянным небом. 
Сколько пространства воздушного муж обымает очами,    {770} 
Сидя на холме подзорном и смотря на мрачное море, - 
Столько прядают разом богов гордовыйные кони. 
К Трое принесшимся им и к рекам совокупно текущим, 
Где Симоис и Скамандр быстрокатные воды сливают, 
Там коней удержала лилейнораменная Гера    {775} 
И, отрешив от ярма, окружила облаком темным; 
Им Симоис разостлал амброзию сладкую в паству. 
Сами богини спешат, голубицам подобные робким, 
Поступью легкой, горя поборать за данаев любезных. 
И лишь достигли туда, где и многих мужей и храбрейших    {780} 
Вкруг Диомеда вождя, укротителя мощного коней, 
Сонмы густые стояли, как львы, пожиратели крови, 
Или как вепри, которых мощь не легко одолима, - 
Там пред аргивцами став, возопила великая Гера, 
В образе Стентора, мощного, медноголосого мужа,    {785} 
Так вопиющего, как пятьдесят совокупно другие: