сын Ликаона? 
Смеешь ли быстрой стрелою ударить в царя Менелая? 
В Трое от каждого ты благодарность и славу стяжаешь;    {95} 
Более ж всех от Приамова сына, царя Александра. 
Так, от него ты от первого дар понесешь знаменитый, 
Если узрит он, что царь Атрейон, Менелай браноносный, 
Свержен твоею стрелой, на костер подымается грустный. 
Пандар, дерзай! порази Менелая, высокого славой!    {100} 
Прежде ж обет сотвори луконосцу ликийскому, Фебу, 
Агнцев ему первородных принесть знаменитую жертву, 
В отческий дом возвратяся, в священные Зелий стены". 
Так говоря, безрассудного сердце Афина подвигла. 
Лук обнажил он лоснистый, рога быстроскачущей серны,    {105} 
Дикой, которую некогда сам он под перси уметил, 
С камня готовую прянуть; ее, ожидавший в засаде, 
В грудь он стрелой угодил и хребтом опрокинул на камень. 
Роги ее от главы на шестнадцать ладоней вздымались. 
Их, обработав искусно, сплотил рогодел знаменитый,    {110} 
Вылощил ярко весь лук и покрыл его златом поверхность. 
Лук сей блестящий, стрелец натянувши, искусно изладил, 
К долу склонив; и щитами его заградила дружина, 
В страхе, да слуги Арея в него не ударят, ахейцы, 
Прежде чем будет пронзен Менелай, воевода ахеян.    {115} 
Пандар же крышу колчанную поднял и выволок стрелу, 
Новую стрелу крылатую, черных страданий источник. 
Скоро к тугой тетиве приспособил он горькую стрелу, 
И, обет сотворя луконосцу ликийскому, Фебу, 
Агнцев ему первородных принесть знаменитую жертву,    {120} 
В отческий дом возвратяся, в священные Зелий стены, 
Разом повлек он и уши стрелы, и воловую жилу; 
Жилу привлек до сосца и до лука железо пернатой; 
И едва круговидный огромный свой лук изогнул он, 
Рог заскрипел, тетива загудела, и прянула стрелка    {125} 
Остроконечная, жадная в сонмы влететь сопротивных. 
Но тебя, Менелай, не оставили жители неба, 
Вечные боги, и первая дщерь светлоокая Зевса: 
Став пред тобою, она возбраняет стреле смертоносной 
К телу касаться, ее отражает, как нежная матерь    {130} 
Гонит муху от сына, сном задремавшего сладким. 
Медь направляет богиня туда, где застежки златые 
Запон смыкали и где представлялася броня двойная: 
Бурно пернатая горькая в сомкнутый запон упала 
И насквозь просадила изящно украшенный запон,    {135} 
Броню насквозь, украшением пышную, быстро пробила, 
Навязь медную, тела защиту, стрел сокрушенье, 
Часто его защищавшую, самую навязь пронзила 
И рассекла, могучая, верхнюю кожу героя; 
Быстро багряная кровь заструилась из раны Атрида.    {140} 
Так, как слоновая кость, обагренная в пурпур женою, 
Карскою или меонской, для пышных нащечников коням, 
В доме лежит у владелицы: многие конники страстно 
Жаждут обресть; но лежит драгоценная царская утварь, 
Должная быть и коню украшеньем, и коннику славой, -    {145} 
Так у тебя, Менелай, обагрилися пурпурной кровью 
Бедра крутые, красивые ноги и самые глезны. 
В ужас пришел Атрид, повелитель мужей Агамемнон, 
Брата увидевши кровь, изливавшуюсь током из язвы. 
В ужас пришел и сам Менелай, воеватель отважный;    {150} 
Но лишь увидел шипы и завязку пернатой вне тела, 
Вновь у Атреева сына исполнились мужества перси. 
Тяжко стеная и за руку брата держа, Агамемнон 
Так между тем говорил, и кругом их стенала дружина: 
"Милый мой брат! на погибель тебе договор заключил я,    {155} 
Выставив против троян одного за данаев сражаться: 
Ими пронзен ты; попрали трояне священную клятву! 
Но не будут ничтожными клятва, кровавая жертва, 
Вин возлиянье и рук сопряженье на верность обета. 
Если теперь совершить Олимпийский Зевес не рассудит,    {160} 
Поздно, но он совершит, - и трояне великою платой, 
Женами их, и детьми, и своими главами заплатят. 
Твердо уверен я в том, убеждаяся духом и сердцем, 
Будет некогда день, как погибнет высокая Троя, 
Древний погибнет Приам и народ копьеносца Приама.    {165} 
Зевс Эгиох, обитатель эфира высокоцарящий, 
Сам над главами троян заколеблет ужасным эгидом, 
Сим вероломством прогневанный; то неминуемо будет. 
Но меж тем, Менелай, и жестокая будет мне горесть, 
Если умрешь ты, о брат мой, и жизни предел здесь окончишь.    {170} 
Я, отягченный стыдом, отойду в многожаждущий Аргос! 
Скоро тогда по отечестве все затоскуют ахейцы. 
В славу Приаму и в радость троянам, здесь мы оставим 
Нашу Елену, и кости твои середь поля истлеют, 
Легш