дыка    {215} 
(Глас громозвучный приняв Андремонова сына, Фоаса, 
Мужа, который в Плевроне, во всем Калидоне гористом 
Всеми этольцами властвовал, чтимый, как бог, от народа): 
"Где же, о критян советник, куда же девались угрозы, 
Коими Трои сынам угрожали ахейские чада?"    {220} 

   И ему вопреки отвечал Девкалид знаменитый: 
"Сын Андремонов! никто из ахеян теперь не виновен, 
Сколько я знаю: умеем мы все и готовы сражаться; 
Страх никого не оковывал низкий; никто, уступая 
Праздности, битвы не бросил, ахеям жестокой; но, верно,    {225} 
Кронову сыну всесильному видеть, Зевесу, угодно 
Здесь далеко от Эллады ахеян бесславно погибших! 
Сын Андремонов, всегда отличавшийся мужеством духа, 
Ты, ободрявший всегда и других, забывающих доблесть, 
Ныне, Фоас, не оставь и омужестви каждого душу! "    {230} 

   Быстро ему отвечал Посидаон, колеблющий землю: 
"Критян воинственный царь! да вовек от троянского брега 
В дом не придет, но игралищем псов да прострется под Троей 
Воин, который в сей день добровольно оставит сраженье! 
Шествуй и, взявши оружие, стань ты со мной: совокупно    {235} 
Действовать должно; быть может, успеем помочь мы и двое. 
Сила и слабых мужей не ничтожна, когда совокупна; 
Мы же с тобой и противу сильнейших умели сражаться". 

   Рек, - и вновь обратился бессмертный к борьбе человеков. 
Идоменей же, поспешно пришед к благосозданной куще,    {240} 
Пышным доспехом покрылся и, взявши два крепкие дрота, 
Он устремился, перуну подобный, который Кронион 
Махом всесильной руки с лучезарного мечет Олимпа, 
В знаменье смертным: горит он, летя, ослепительным блеском,- 
Так у него, у бегущего, медь вкруг персей блистала.    {245} 
Встречу ему предстал Мерион, знаменитый служитель, 
Близко от кущи, куда он спешил, воружиться желая 
Новым копьем, и к нему провещала владычняя сила: 
"Сердцу любезнейший друг, Молид Мерион быстроногий, 
Что приходил ты, оставивши брань и жестокую сечу?    {250} 
Ранен ли ты и не страждешь ли, медной стрелой удрученный? 
Или не с вестию ль бранной ко мне предстаешь ты? Но видишь, 
Сам я иду не под сенью покоиться, ратовать жажду! " 

   Крита царю отвечал Мерион, служитель разумный: 
"Идоменей, предводитель критских мужей меднобронных,    {255} 
В стан я пришел, у тебя копия не осталось ли в куще? 
Взявши его, возвращуся; а то, что имел, сокрушил я, 
В щит поразив Деифоба, безмерно могучего мужа". 

   Критских мужей повелитель ответствовал вновь Мериону: 
"Ежели копья нужны, и одно обретешь ты, и двадцать,    {260} 
В куще моей у стены блестящей стоящие рядом 
Копья троянские; все я их взял у сраженных на битвах. 
Смею сказать, не вдали я стоя, с врагами сражаюсь. 
Вот отчего у меня изобильно щитов меднобляшных, 
Копий, шеломов и броней, сияющих весело в куще".    {265} 

   Снова ему отвечал Мерион, служитель разумный: 
"Царь, и под сенью моей, и в моем корабле изобильно 
Светлых троянских добыч; но не близко идти мне за ними. 
Сам похвалюсь, не привык забывать я воинскую доблесть: 
Между передних всегда на боях, прославляющих мужа,    {270} 
Сам я стою, лишь подымется спор истребительной брани. 
Может быть, в рати другим меднобронным ахейским героям 
Я неизвестен сражаюсь; тебе я известен, надеюсь". 

   Критских мужей предводитель ответствовал вновь Мериону: 
"Ведаю доблесть твою, и об ней говоришь ты напрасно.    {275} 
Если бы нас, в ополченье храбрейших, избрать на засаду 
(Ибо в засадах опасных мужей открывается доблесть; 
Тут человек боязливый и смелый легко познается: 
Цветом сменяется цвет на лице боязливого мужа; 
Твердо держаться ему не дают малодушные чувства;    {280} 
То припадет на одно, то на оба колена садится; 
Сердце в груди у него беспокойное жестоко бьется; 
Смерти единой он ждет и зубами стучит, содрогаясь. 
Храброго цвет не меняется, сердце не сильно в нем бьется; 
Раз и решительно он на засаду засевши с мужами,    {285} 
Только и молит, чтоб в битву с врагами скорее схватиться), 
Там и твоя, Мерион, не хулы заслужила бы храбрость! 
Если б и ты, подвизаяся, был поражен иль устрелен, 
Верно не в выю тебе, не