ксу: 
"Храбрый Аякс! без сомнения, бог, обитатель Олимпа, 
Образ пророка приняв, корабли защищать повелел нам. 
Нет, то не Калхас, вещатель оракулов, птицегадатель;    {70} 
Нет, по следам и по голеням мощным сзади познал я 
Вспять отходящего бога: легко познаваемы боги. 
Ныне, я чую, в груди у меня ободренное сердце 
Пламенней прежнего рвется на брань и кровавую битву; 
В битву горят у меня и могучие руки, и ноги".    {75} 

   Быстро ему отвечал Теламонид, мужества полный: 
"Так, Оилид! и мои на копье несмиримые руки 
В битву горят, возвышается дух, и стопы подо мною, 
Чувствую, движутся сами; один я, один я пылаю 
С Гектором, сыном Приама, неистовым в битвах, сразиться".    {80} 

   Так меж собой говорили владыки народов Аяксы, 
Жаром веселые бранным, ниспосланным в сердце их богом. 
Тою порой возбуждал Посидаон задних данаев, 
Кои у черных судов оживляли унылые души: 
Воины, коих и силы под тяжким трудом изнурились,    {85} 
И жестокая грусть налегла на сердца их, при виде 
Гордых троян, за высокую стену толпой перешедших: 
Смотря на их торжествующих, слезы они проливали, 
Смерти позорной избегнуть не чаяли. Но Посидаон, 
Вдруг посреди их явившися, сильные поднял фаланги.    {90} 
Первому Тевкру и Леиту он предстал, убеждая, 
Там Пенелею царю, Деипиру, Фоасу герою, 
Здесь Мериону и с ним Антилоху, искусникам бранным. 
Сих возбуждал земледержец, крылатые речи вещая: 
"Стыд, аргивяне, цветущие младостью! вам, полагал я,    {95} 
Храбрости вашей спасти корабли мореходные наши! 
Если ж и вы от опасностей брани отступите робко, 
День настал роковой, и троянская мощь сокрушит нас! 
Боги! великое чудо моими очами я вижу, 
Чудо ужасное, коему, мнил, никогда не свершиться:    {100} 
Трои сыны пред судами ахейскими! те, что, бывало, 
Ланям подобились трепетным, кои, по темному лесу 
Праздно бродящие, слабые и не рожденные к бою, 
Пардов, волков и шакалов вседневною пищей бывают. 
Так и трояне сии трепетали, бывало, ахеян,    {105} 
Противу мужества их ни на миг стоять не дерзали. 
Ныне ж, далеко от стен, корабли уже наши воюют! 
И отчего? от проступка вождя и от слабости воев, 
Кои, враждуя вождю, не хотят окруженных врагами 
Спасть кораблей и пред ними себя отдают на убийство!    {110} 
Но устыдитеся; если и подлинно сильно виновен 
Наш предводитель, пространновластительный царь Агамемнон, 
Если и подлинно он оскорбил Ахиллеса героя, 
Нам никому ни на миг уклониться не должно от брани! 
Но исцелим мы себя: исцелимы сердца благородных.    {115} 
Стыд, о ахеяне! вы забываете бранную доблесть, 
Вы, ратоборцы храбрейшие в воинстве! Сам я не стал бы 
Гнева на ратника тратить, который бросает сраженье, 
Будучи подл, но на вас справедливо душа негодует! 
Слабые, скоро на всех навлечете вы большее горе    {120} 
Слабостью вашей! Опомнитесь, други! представьте себе вы 
Стыд и укоры людей! Решительный бой наступает! 
Гектор, воинственный Гектор уже на суда нападает, 
Мощный, уже разгромил и врата и запор их огромный". 

   Так возбуждал колебатель земли и воздвигнул данаев.    {125} 
Окрест Аяксов героев столпилися, стали фаланги 
Страшной стеной. Ни Арей, ни Паллада, стремящая рати, 
Их не могли бы, не радуясь, видеть: храбрейшие мужи, 
Войско составив, троян и великого Гектора ждали, 
Стиснувши дрот возле дрота и щит у щита непрерывно:    {130} 
Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком 
Тесно смыкался; касалися светлыми бляхами шлемы, 
Зыблясь на воинах: так аргивяне сгустяся стояли; 
Копья змеилися, грозно колеблемы храбрых руками; 
Прямо они на троян устремляясь, пылали сразиться.    {135} 
Но, упредив их, трояне ударили; Гектор пред ними 
Бурный летел, как в полете крушительный камень с утеса, 
Если с вершины громаду осенние воды обрушат, 
Ливнем-дождем разорвавши утеса жестокого связи: 
Прядая кверху, летит он; трещит на лету им крушимый    {140} 
Лес; беспрепонно и прямо летит он, пока на долину 
Рухнет, и больше не катится, сколь ни стремительный прежде,- 
Гектор таков! при начале грозился до самого моря 
Быстро пройти, меж судов и меж кущей, по трупам данаев; 
Но едва набежал на сомкнувшиесь крепко фаланги,    {145} 
Стал, как ни близко нагрянувший: дружно его аргивяне, 
Встретив и острых мечей, и пик двуконечных ударом, 
Прочь отразили,- и он отступ