н поступил следующим образом. Он велел 
повесить труп вора на стене и подле него поставил стражу, приказав ей схватить 
и привести к нему всякого, кто будет замечен плачущим или стенающим. Когда же 
труп был таким образом повешен, мать вора очень скорбела об этом. Она 
поговорила со своим оставшимся в живых сыном и потребовала от него каким бы то 
ни было способом снять труп брата; и когда он хотел уклониться от этого, она 
пригрозила, что пойдет к царю и донесет, что это он взял сокровища. Когда же 
мать проявила такую суровость к оставшемуся в живых сыну и все его увещания не 
привели ни к чему, говорят, он употребил следующую хитрость. Он снарядил 
несколько ослов, навьючил на них мехи с вином и затем погнал ослов впереди 
себя; и когда он поравнялся со стражей, сторожившей повешенный труп, он дернул 
развязанные концы трех или четырех мехов. Когда вино потекло, он стал с громким 
криком бить себя по голове, как бы не зная, к которому из ослов раньше 
броситься.
     Сторожа, однако, увидав вытекавшее в изобилии вино, сбежались с сосудами 
на дорогу и собрали вытекавшее вино в качестве законной своей добычи, -- чем он 
притворился немало рассерженным и ругал всех их. Но когда стража стала утешать 
его, он притворился, будто мало-помалу смягчается и гнев его проходит; наконец, 
он согнал ослов с дороги и стал поправлять на них сбрую.
     Когда же теперь, слово за слово, они разговорились и стали смешить его 
шутками, он отдал им еще один мех в придачу, и тогда они решили улечься тут же 
на месте пить, пожелали также его присутствия и приказали ему остаться, чтобы 
выпить здесь вместе с ними, на что он согласился и остался там. В конце концов, 
так как стража ласково обращалась с ним во время попойки, он
     отдал ей в придачу еще второй мех... Тогда вследствие основательного 
возлиянья сторожа перепились сверх всякой меры и, обессиленные сном, 
растянулись на том самом месте, где пили. Так как была уже глухая ночь, он снял 
труп брата и обстриг еще в знак поругания всем сторож