ом море.

     Порази же капуцинов,
     Покажи им в назиданье,
     Что святого гнева громы --
     Не пустое грохотанье.

     И победную хвалу
     Воспою тебе сначала.
     Буду я, как Мириам,
     Танцевать и бить в кимвалы".

     Тут монах вскочил, и льются
     Вновь проклятий лютых реки;
     "Пусть тебя господь погубит,
     Осужденного навеки.

     Ненавижу ваших бесов
     От велика и до мала:
     Люцифера, Вельзевула,
     Астарота, Белиала.

     Не боюсь твоих я духов,
     Темной стаи оголтелой,--
     Ведь во мне сам Иисус,
     Я его отведал тела.

     И вкусней Левиафана
     Аромат Христовой крови;
     А твою подливку с луком,
     Верно, дьявол приготовил.

     Ах, взамен подобных споров
     Я б на углях раскаленных
     Закоптил бы и поджарил
     Всех евреев прокаженных".

     Затянулся этот диспут,
     И кипит людская злоба,
     И борцы бранятся, воют,
     И шипят, и стонут оба.

     Бесконечно длинен диспут,
     Целый день идет упрямо;
     Очень публика устала,
     И ужасно преют дамы.

     Двор томится в нетерпенье,
     Кое-кто уже зевает,
     И красотку королеву
     Муж тихонько вопрошает:

     "О противниках скажите,
     Донья Бланка, ваше мненье:
     Капуцину иль раввину
     Отдаете предпочтенье?"

     Донья Бланка смотрит вяло,
     Гладит пальцем лобик нежный,
     После краткого раздумья
     Отвечает безмятежно:

     "Я не знаю, кто тут прав,--
     Пусть другие то решают,
     Но раввин и капуцин
     Одинаково воняют".






ЗАМЕТКИ

     К стр. 7.
     РАМПСЕНИТ

     По свидетельству египетских жрецов, казна Рампсенита была так богата, что 
ни один из последующих царейне мог не только превзойти его, но даже сравниться 
с ним. Желая сохранить в неприкосновенности свои кровища, выстроил он будто бы 
каменную кладовую,
     на стена которой прилегала к боковому крылу его дворца. Однако зодчий со 
злым умыслом устроил следующее. Он приспособил один из камней таким образом, 
что два