|
Малютки-русалки наивный вопрос.
Русалки и эльфы -- прехитрый народец,
Лишь гном, добродушный, горбатый уродец,
Вам искренне предан. Из духов земных
Мне гномы любезней всех остальных.
В плащах они ходят пурпурных и длинных,
А страху-то сколько на лицах невинных!
В их тайну проник я, но делал вид,
Что горький изъян их надежно скрыт.
Никто в целом мире,-- казалось бедняжкам,--
О ножках утиных, -- горе их тяжком, --
И ведать не ведал. Высмеивать их,
Поверьте, не в правилах было моих.
Да разве, точь-в-точь как малютки эти,
Пороков своих мы не держим в секрете?
А ножки утиные, как на грех,
Взгляните, -- торчат на виду у всех!
Из духов одни саламандры с оглядкой
Ко мне приближались. Осталась загадкой
Их жизнь для меня -- за коряги и пни
Светящейся тенью скрывались они.
Короткая юбка, передничек узкий,
Шитье золотое на алой блузке,
Худые как щепки, росточком малы
И личиком чуть пожелтее золы.
В короне у каждой -- рубин неподдельный,
И каждая мыслит себя безраздельной
Владычицей всех земноводных и птиц,
Царицей, чья воля не знает границ.
А то, что огонь не берет этих бестий,
Чистейшая правда. Скажу вам по чести,
Я в этом не раз убеждался, и все ж
Их духами пламени не назовешь.
А вот старички-мандрагоры, пожалуй,
Народ самый дошлый в лесу и бывалый,--
Короткие ножки, на вид лет -по сто,
Кем были их предки -- не ведал никто.
Затеют они чехарду на опушке,
Вам кажется - в небе летают гнилушки,
Но эла эти старцы не делали мне,
Я к пращурам их безразличен вполне.
У них обучился я магии черной:
Мог птиц завлекать перекличкой проворной
И ночью купальской косить без помех
Траву, что незримыми делает всех.
Волшебные знаки узнал без числа я,
Мог ветру на спину вскочить, не седлая,
И рун полустертых читать письмена,
Будившие мертвых от вечного сна.
Свистеть научился особенным свистом
И дятла обманывать в ельнике мшистом --
Он выронит корень-лукорень, и вмиг
Найдете вы полный сокровищ тайник.
Я знал за
|
|