аву очень немногим,--
     Бежал я от зависти желчной людской,
     Бежал я, бежал я в приют колдовской.

     В лесу, в зеленом уединенье,
     Обрел друзей я в одно мгновенье:
     Юная фея и гордый олень
     Охотно со мной бродили весь день.

     Они приближались ко мне без боязни,
     Забыв о всегдашней своей неприязни:
     Не враг,-- знали феи,-- к ним в чащу проник;
     Рассудком,-- все знали,-- я жить не привык.

     Одни лишь глупцы понадеяться могут,
     Что феи всегда человеку помогут;
     Ко мне же, как прочая здешняя знать,
     Добры они были, надо признать.

     Вокруг меня резвой, воркующей стайкой
     Кружилися эльфы над пестрой лужайкой.
     Немного колючим казался их взгляд,
     Таивший хоть сладкий, но гибельный яд.

     Я рад был их шалостям и потехам,
     Дворцовые сплетни слушал со смехом,
     И это при всем почитании
     Достойной царицы Титании.

     К лесному ручью пробирался я чащей,
     И вмиг возникали из пены бурлящей
     В чешуйках серебряных -- все как одна --
     Русалки, жилицы речного дна.

     Рокочут цитры, рыдают скрипки,
     Змеею стан извивается гибкий,
     Взлетают одежды над облаком брызг,
     Все бьется и вьется под яростный визг.

     Когда же наскучат им пляски эти,
     Доверчиво, словно малые дети,
     Прилягут они в тень развесистых ив,
     Головки ко мне на колени склонив.

     И тут же затянут печальный и длинный
     О трех померанцах напев старинный,
     Но больше прельщало их, не утаю,
     Слагать дифирамбы во славу мою.

     Воздав мне хвалу преогромной поэмой,
     Они иной увлекались темой;
     Все приставали: "Поведай нам,
     Во имя чего был создан Адам?

     У всех ли бессмертна душа или все же
     Бывают и смертные души? Из кожи
     Или холщовые? Отчего
     Глупцов среди вас большинство?"

     Чем их усмирял я, боюсь, не отвечу,
     Да только смертельной обиды, замечу,
     Бессмертной душе моей не нанес