то люди, мыши ль
     Мои герои? --сказать не берусь.
     Я в Беверланде об этом слышал
     Лет тридцать назад, коль не ошибусь.



ДВА РЫЦАРЯ

     Сволочинский и Помойский --
     Кто средь шляхты им чета? --
     Бились храбро за свободу
     Против русского кнута.

     Храбро бились и в Париже
     Обрели и кров и снедь;
     Столь же сладко для отчизны
     Уцелеть, как умереть.

     Как Патрокл с своим Ахиллом,
     Как с Давидом Ионафан,
     Оба вечно целовались,
     Бормоча "кохаи, кохан".

     Жили в дружбе; не желали
     Никогда друг другу зла,
     Хоть у них обоих в жилах
     Кровь шляхетская текла.

     Слившись душами всецело,
     Спали на одной постели;
     Часто взапуски чесались-:
     Те же вши обоих ели.

     В том же кабаке питались,
     Но боялся каждый, чтобы
     Счет другим оплачен не был,--
     Так. и не платили оба.

     И белье одна и та же
     Генриетта им стирает;
     В месяц раз придет с улыбкой
     И белье их забирает.

     Да, у каждого сорочек
     Пара целая была,
     Хоть у них обоих в жилах
     Кровь шляхетская текла.

     Вот сидят они сегодня
     И глядят в камин горящий;
     За окном -- потемки, вьюга,
     Стук пролеток дребезжащий.

     Кубком пунша пребольшим
     (Не разбавленным водицей,
     Не подслащенным) они
     Уж успели подкрепиться.

     И взгрустнулось им обоим,
     Потускнел их бравый вид.
     И растроганно сквозь слезы
     Сволочинский говорит:

     "Ничего бы здесь, в Париже,
     Но тоскую я все больше
     По шлафроку и по шубе,
     Что, увы, остались в Польше".

     И в ответ ему Помойский:
     "Друг мой, шляхтич ты примерный;
     К милой родине и к шубе
     Ты горишь любовью верной.

     Еще Польска не згинела;
     Все рожают жены наши,
     Тем же заняты и девы:
     Можем ждать героев краше,

     Чем великий Ян Собеский,
     Чем Шельмовский и Уминский,
     Шантажевич, Попрошайский
     И преславный пан Ослинский".




ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕЦ

     Скрипки, цитры, бубнов лязги!
     Дщери Иаковлевы в пляске
     Вкр