ись дочери,
     Смеялись, танцевали
     Иль вокализ, ля-ля-ри-ри,
     Веселый распевали.

     В ответ им рог: тра-ра, тра-ра --
     Гремел, леса пугая, --
     То Артемида дичь гнала,
     Сестрица дорогая.

     И стоило кастальских вод
     Губами мне коснуться --
     Мгновенно сердце запоет,
     И строфы сами льются.

     Я пел -- и вторила, звеня,
     Мне лира золотая.
     Сквозь лавры Дафна на меня
     Глядела, замирая.

     Я пел, и амброзийное
     Лилось благоуханье,
     Вселенную единое
     Наполнило сиянье.

     Я прогнан был из Греции,
     Скитаюсь на чужбине,
     Но в Греции, но в Греции
     Душа моя доныне".

III

     В одеяние бегинок,
     В плащ тяжелый с капюшоном
     Из грубейшей черной саржи,
     Облеклась черница тайно.

     И стремительно шагает
     Рейнским берегом, дорогой
     На Голландию, и встречных
     Вопрошает поминутно:

     "Не видали Аполлона?
     Плыл он вниз, одетый в пурпур,
     Пел, бряцал на звонкой лире,--
     Он кумир, он идол мой!"

     Не хотят ответить люди:
     Этот молча отвернется,
     Тот, смеясь, глаза таращит,
     А,иной вздохнет: "Бедняжка!"

     Но навстречу ковыляет
     Грязный, ветхий старикашка
     И, руками рассуждая,
     Что-то сам себе бормочет.

     За спиной его котомка,
     Он в шапчонке треугольной
     И, хитро прищуря глазки,
     Стал и слушает монашку,

     "Не видали Аполлона?
     Плыл он вниз, одетый в пурпур,
     Пел, бряцал на лире звонкой,--
     Он кумир, он идол мой!"

     Ухмыляясь и кивая
     Сокрушенно головою,
     Старичок перебирает
     Рыжеватую бородку..

     "Как я мог его не видеть!
     Сорок раз видал в немецкой
     Синагоге в Амстердаме.
     Был он кантором и звался

     Ребе Файбиш, -- по-немецки
     Файбиш значит Аполлон.
     Но, ей-богу, он не идол!
     Красный плащ? Конечно, знаю.

     Красный плащ! Хор