Как львы свирепые, за шахом шли своим.
Пред войском, впереди вели слонов со львами,
А позади слонов шли храбрые бойцы.
Как только царский стяг стал виден в отдаленьи,
Рать Менучехрова построилась в ряды
И спешился с коня военачальник юный,
Отросток молодой, несущий новый плод.
К земле склонясь челом, призвал благословленье
На Феридунов трон и перстень и венец.
А дед, сказав ему, чтоб на коня садился,
Расцеловал его и руку пожимал.
Потом, взойдя патрон, гонца отправил к Саму,
Чтоб Сам, Найрема сын, пришел к нему скорей.
А тот незадолго из Индустана прибыл:
Он зван был воевать с страною колдунов;
И много золота привез с собой, сокровищ,
Гораздо более, чем шах его просил:
Он тысяч тысячи червонцев и каменьев
Привез, что перечесть не смог бы счетчик их.
Явился к шаху Сам и старого владыку
И юного царя приветствовал герой.
А властелин земли, богатыря увидев,
С почетом посадил его перед собой.
“Тебе, - ему сказал, - я внука поручаю,
Затем что скоро мне из мира уходить.
Помощником его ты будь во всяком деле
И так руководи, чтоб доблестным он был”.
И тут сейчас же взял он руку шаха мира
И в руку положил всех стран богатыря
И так сказал потом, поднявши взоры к небу:
“О Боже праведный, о Судия прямой!
Ты о себе изрек: Я Судия правдивый, 
Помощник в бедствии тому, кто терпит зло. 
Ты правду мне свою оказывал и помощь,
Ты даровал венец и царский перстень мне. 
Желания мои Ты все исполнил, Боже,
Пересели меня отныне в мир иной! 
Я боле не хочу, чтоб оставалась дольше
Еще моя душа в жилище тесном сем”. 
Тут к царскому двору Шируй военачальник
Явился и привез в порядке всю казну, 
И войску Феридун богатства эти роздал. 
Как Михра месяца осталося два дня, 
Он повеленье дал, чтоб Менучехр властитель 
В Тиаре восседал на троне золотом, 
Венчал своей рукой и много дал советов
И волю объявил последнюю ему.
 
О КОНЧИНЕ ФЕРИДУНА
Когда свершилось то, прошло и счастье шаха,
На царском дереве повянула листва.
Сложил он свой венец и с трона удалился.
Поставив головы трех шахов пред собой,
Слезами горькими все время обливался
И тяжким бременем казалась жизнь ему.
С стенаньем жалобным и плачем непрестанным
Такие речи вел покрытый славой царь:
“Уходят дни мои, омрачены сынами,
Что сердце тешили и сердце мне сожгли.
Погибли жалостно они передо мною
В кровавом мщении, на счастие врагам.
Так злые склонности и действия дурные
На молодых людей несчастия влекут.
Не слушались меня, моих приказов дети,
И помрачился свет для юношей троих”.
С слезами на щеках, с кровавой раной в сердце,
Он жил, покуда срок ему не наступил,
И умер Феридун, но имя остается,
Хоть много времени прошло с его поры,
И славой доброты и честности всецело,
От всех утрат, мой сын, воспользовался он.
На деда возложив корону Кейянидов,
И красным поясом его стянувши стан,
Гробницу Менучехр из золота с лазурью,
Как принято царям, велел соорудить,
И поместили в ней престол слоновой кости,
А над престолом тем повесили венец.
Ходили люди все прощаться с Феридуном,
Как требуют того обычай и закон;
А после над царем закрыли дверь гробницы,