Чтоб слушать захотел их речи кто-нибудь.
Они сказали так: "О государь премудрый!
Кто злое совершил, возмездье понесет,
Пребудет в горести и полон муки в сердце,
Как пребываем мы, о благородный шах.
Уж так нам на роду написано судьбою,
В согласии с судьбой поступок вышел наш.
Ни лев, палящий мир, ни сам дракон бесстрашный,
Ведь от сетей судьбы спасенья не найдут.
Притом нечистый див внушеньями своими
Пред Миродержцем страх изводит из сердец;
Он так нас обошел внушеньями своими,
Что двух разумных мозг его жилищем стал.
На венценосца мы надежду возлагаем,
Что нам дарует он прощенье, может быть,
И как ни велико злодейство наше было,
Безумью нашему его припишет царь.
Судьбы круговорот - другое оправданье:
Порой защиту даст, порою ввергнет в зло.
А третье то, что див гонцом по свету рыщет,
Всегда наготове повсюду сеять зло.
Когда от мести нам откажется владыка,
Мы светлой верою исполнимся тогда.
Пусть ныне падишах пришлет к нам Менучехра,
С большою ратыо к нам, просителям своим,
Затем чтоб перед ним рабами мы стояли
Вовеки. Таково намеренье у нас:
Быть может, дерево, что выросло из мести,
Слезами глаз своих мы сможем поливать;
Спешим ему отдать и слезы и заботы,
Когда же зацветет, венец с казной дадим.”
Поехал посланный, принявши к сердцу речи,
Но дело как пойдет, как кончится, не знал.
С слонами и с казной и всяческим богатством
Подъехал с пышностью он к царскому дворцу.
Как только весть о том дошла до Феридуна,
Он тотчас приказал, чтоб изукрашен был
Престол царя царей румийскою парчою,
И царский для него венец чтоб был готов.
И он тогда воссел на трон свой бирюзовый,
Как стройный кипарис, увенчанный луной,
В короне и в серьгах, на шее ожерелье,
Как подобает по обычаю царей,
Счастливый Менучехр сел рядом с падишахом,
На голову свою корону возложив.
По обе стороны ряды вельмож тянулись,
Залитых золотом от головы до ног,
Все в поясах златых, с златыми булавами;
И в блеске солнечном казалась вся земля.
А сбоку на цепях сидели львы и тигры,
С другого - ряд слонов огромных боевых.
Вот вышел из дворца герой Шапур могучий
И Сельмову послу велел идти за ним.
Палаты царские увидевши, посланец
Пешком, с поспешностью во внутрь двора пошел.
И вот приблизился он к шаху Феридуну,
Увидел трон его высокий и венец
И низко голову склонил пред падишахом,
Челом своим пред ним коснулся до земли.
И благородный шах, властитель мощный мира,
На кресле золотом велел ему присесть.
Посланец начал речь хвалами падишаху:
“О ты, что красишь трон, венец и перстень свой!
Земля, как роз цветник, с твоим престолом стала,
А время так светло от счастья твоего.
Мы праха ног твоих смиренные рабы все
И ради лишь тебя на свете все живем”.
Привету падишах внимал с лицом открытым,
И рассыпал пред ним слова любви посол,
Открыл свои уста муж многоумный этот,
И слух свой обратил к нему державный шах.
Посланье двух убийц передавать тот начал,
Но истину при том старательно скрывал:
Что молят их простить за их деянье злое,
Что Менучехра им хотелось бы к себе,
Что как рабы пред ним стоять они готовы
И свой венец ему с престолом отдадут,
И что за кровь отца ему заплатят выкуп
Червонцами, парчой, каменьями, казной.
Посланец говорил, а вождь державный слушал;