Кава, на площадь выйдя в гневе яром,
Был окружен тотчас же всем базаром.
Просил он защитить его права,
Весь мир к добру и правде звал Кава.
Он свой передник, сделанный из кожи, –
Нуждается кузнец в такой одеже, –
Взметнул, как знамя, на копье стальном,
И над базаром пыль пошла столбом.
Крича, он шел со знаменем из кожи:
“Эй, люди добрые! Эй, слуги божьи!
Кто верует, что Фаридун придет?
Кто хочет сбросить змея тяжкий гнет?
Бегите от него: он – зла основа,
Он — Ахриман11[11], он враг всего живого!”
Явил ничтожный кожаный лоскут,
За кем враги, за кем друзья идут!
Так шел Кава, толпа ему внимала, –
Народа собралось тогда немало.
Узнал кузнец, где Фаридун живет, –
Главу склонив, упорно шел вперед.
Пред молодым вождем предстал он смело.
Толпа вдали стояла и шумела.
Была воздета кожа на копье, –
Царь знамением блага счел ее,
Украсил стяг парчою, в Руме12[12] тканной, 
Гербом алмазным ярко осиянной.
То знамя поднял он над головой, –
Оно казалось полною луной.
В цветные ленты кожу разубрал он,
И знаменем Кавы ее назвал он.
С тех пор обычай у царей пошел:
Венец надев и получив престол,
Каменьев не жалел царя наследник,
Чтоб вновь украсить кожаный передник.
Каменьям, лентам не было конца,
Стал знаменем передник кузнеца,
Он был во мраке светом небосвода,
Единственной надеждою народа …
*    *     *
И так явилася Кавеева звезда,
Которая в ночи блестела, словно солнце,
И мир через нее исполнен был надежд.
А время между тем катилось и катилось
И, что имеет быть, скрывало в тайнике.
Увидел Феридун, как дело шло на свете,
Увидел, что весь мир злодею подчинен;
Он к матери пришел, по стану опоясан,
На голове своей имея царский шлем,
И ей сказал: “Идти на битву я намерен,
Тебе ж одно теперь - молиться надлежит.
Создатель всех миров стоить превыше мира,
К Нему в добре и зле ты руки воздевай”.
С ресниц у матери тут слезы покатились,
И сердце у нее все кровью облилось;
Воззвала к Судии: “Тебе я поручаю
Под Твой покров. Господь, сокровище свое;
Храни Ты жизнь его от вражеских ударов
И от неистовых очисти этот мир!”
Поспешно Феридун готовился к походу,
Скрывая ото всех намеренья свои.
Двух братьев он имел, товарищей счастливых,
И оба возрастом постарее его;
Один по имени был назван Кеянушем,
Веселый Пурмайе - по прозвищу другой.
К ним Феридун тогда с словами обратился;
“Живите в радости, в веселье, храбрецы!
Вращение небес к благому лишь приводит:
Корона царская вернется снова к нам.
Искусных кузнецов ко мне вы приведите,
Чтоб палицу они сковали для меня”.
Как только он сказал, сейчас же оба брата
Направились, спеша, к базару кузнецов.
Какие мастера там были всех известней,
На зов царевича предстали перед ним.
Славолюбивый шах, взяв тотчас в руки циркуль,
Желанной палицы им форму показал:
Пред ними на песке он начертил рисунок,
Подобие точь-в-точь бычачьей головы.
Поспешно кузнецы за дело принялися
И, палицу ему тяжелую сковав,