И, взглянув на Гайавату
                      Взором мудрости спокойной,
                      По-отечески любуясь
                      Красотой его и мощью,
                      Он сказал: "О Гайавата!
                      Неужель ничто на свете
                      Погубить тебя не может?"

                           Помолчал одну минуту
                      Осторожный Гайавата,
                      Помолчал, как бы в сомненье,
                      Помолчал, как бы в раздумье,
                      И сказал: "Ничто на свете.
                      Лишь один тростник, Эпоква,
                      Лишь вон тот камыш высокий!"
                      И как только Мэджекивис,
                      Встав, простер к Эпокве руку,
                      Гайавата в страхе крикнул,
                      В лицемерном страхе крикнул:
                      "Каго, каго! Не касайся!"
                      "Полно! - молвил Мэджекивис.
                      Успокойся, - я не трону".

                           И опять они беседу
                      Продолжали; говорили
                      И о Вебоне прекрасном,
                      И о тучном Шавондази,
                      И о злом Кабибонокке;
                      Говорили о Веноне,
                      О ее рожденье дивном,
                      О ее кончине грустной -
                      Обо всем, что рассказала
                      Внуку старая Нокомис.

                           И воскликнул Гайавата:
                      "О коварный Мэджекивис!
                      Это ты убил Венону,
                      Ты сорвал цветок весенний,
                      Растоптал его ногами!
                      Признавайся! Признавайся!"
                      И могучий Мэджекивис
                      Тихо голову седую
                      Опустил в тоске глубокой,
                      В знак безмолвного согласья.

                           Быстро встал тогда, сверкая
                      Грозным взором, Гайавата,
                      На утес занес он руку
                      В рукавице, Минджикэвон,
                      Разломил его вершину,
                      Раздробил его в осколки,
                      Стал в отца швырять свирепо:
                      Словно уголь, разгорелось
                      Гневом сердце Гайаваты.

                           Но могучий Мэджекивис
                      Камни гнал назад дыханьем,
                      Бурей гневного дыханья
                      Гнал назад, на Гайавату.
                      Он схватил руной Эпокву,
                      Вырвал с мочками, с корнями, -
                      Над рекой из вязкой тины
                      Вырвал бешено Эпокву
                      Он под хохот Гайаваты.

                           И начался бой смертельный
                      Меж Скалистыми Горами!
                      Сам Орел Войны могучий
                      На гнезде поднялся с криком,
                      С резким криком сел на скалы,
                      Хлопал крыльями над ними.
                      Словно дерево под бурей,
                      Рассекал Эпоква воздух,
                      Словно град, летели камни

                           С треском с Вавбика, утеса,
                      И земля окрест дрожала,
                      И на тяжкий грохот боя
                      По горам гремело эхо,
                      Отзывалося: "Бэм-Вава!"

                           Отступать стал Мэджекивис,