из элементов врожденных и 
благоприобретенных. 

2. Среди черт врожденной психики надо различать черты индивидуальные, семейные, 
племенные, расовые, общечеловеческие, общемлекопитающие и общеживотные. 

3. Благоприобретенные черты стоят в зависимости от среды, в которой вращается 
данный субъект, от традиции его семьи и социальной группы, и от культуры его 
народа. 

4. В самом раннем детстве вся психика состоит исключительно из черт врожденных; 
с течением времени к ним присоединяются все в большей степени черты 
благоприобретенные, причем некоторые из врожденных черт вследствие этого 
затушевываются или вовсе исчезают. 

5. В психологии каждого человека нам непосредственно понятны и доступны только 
те черты, которые общи у него с нами. 

Из этих положений следует, что когда два человека, принадлежащие к совершенно 
одинаковой среде и воспитанные в совершенно одинаковых культурных традициях, 
встречаются друг с другом, они оба понимают друг в друге почти все черты 
психики, т.к. все эти черты, за исключением некоторых врожденных индивидуальных,
 у них обоих общие. Но, когда друг с другом встречаются два человека, 
принадлежащие к двум совершенно различным культурам, совершенно не похожим одна 
на другую, то каждый из них в психике другого усмотрит и поймет лишь некоторые 
врожденные черты, а благоприобретенных не поймет, и, может быть, не заметит 
вовсе, ибо в этой области между двумя встретившимися нет ничего общего. Чем 
больше отличается культура наблюдателя от культуры наблюдаемого, тем меньше 
черт благоприобретенной психики первый воспринимает во втором, и тем больше 
психология этого наблюдаемого будет представляться наблюдателю состоящей 
исключительно из врожденных черт. Но психика, в которой врожденные черты 
преобладают над благоприобретенными, всегда производит впечатление элементарной.
 Всякую психику можно представить себе, как некоторую дробь, в которой 
числитель есть общая сумма доступных нашему восприятию врожденных черт, а 
знаменатель - общая сумма черт благоприобретенных: эта психика будет казаться 
тем более элементарной, чем дробь меньше (т.е. чем отношение знаменателя к 
числителю больше). Из приведенных выше положений 3-го и 5-го явствует, что 
дробь будет тем меньше, чем больше отличается культура и социальная среда 
наблюдаемого от культуры и социальной среды наблюдателя. 

Т.к. "дикари" суть, иначе говоря, те народы, которые, по своей культуре и по 
своему быту, сильнее всего отличаются от современных европейцев, то ясно, что 
их психика должна представляться европейцам исключительно элементарной; но из 
всего предшествующего ясно также и то, что это впечатление должно быть взаимным.
 Представление о "дикарях", как о "взрослых детях", основано на этом оптическом 
обмане. Мы воспринимаем в психологии дикаря только черты врожденной психики, 
ибо только эти черты у нас с ним общие (положение 5), благоприобретенные же 
совершенно чужды и непонятны нам, т.к. они основаны на его культурных традициях 
(положение 3), совершенно отличных от наших; но психология, в которой 
врожденные черты преобладают, а благоприобретенные почти отсутствуют, - есть 
психология детская (положение 4). Потому-то "дикарь" и кажется нам ребенком. В 
этом представлении играет роль также и другое обстоятельство. Если мы будем 
сравнивать между собою психологию двух детей, маленького "дикаря" и маленького 
европейца, то найдем, что в психическом отношении оба ребенка гораздо ближе 
друг к другу, чем их отцы; у них еще нет благоприобретенных черт, имеющих 
появиться позднее, зато у них много общих элементов, входящих в 
общечеловеческую, общемлекопитающую и общеживотную психологию, а отличия, 
вносимые расовой, племенной, семейной и индивидуальной психиками, не так велики.
 С течением времени некоторая часть этого общего запаса врожденных черт будет 
вытеснена или видоизменена благоприобретенными, а другая часть сохранится без 
изменений. Но самые эти части у обоих сравниваемых субъектов будут различны. У 
дикаря утратится А, а сохранится В, С, у европейца утратится В, сохранится А, 
С; к этому присоединятся у дикаря благоприобретенные черты D, а у европейца - 
благоприобретенные черты Е. Когда взрослый европеец встретится с взрослым 
дикарем и станет наблюдать его, он найдет в психике дикаря части В, С, D. Из 
этих частей D окажется для европейца совершенной чуждой и непонятной, т.к. эта 
часть психики дикаря, как благоприобретенная, стоит в связи с культурой дикаря, 
не имеющей ничего общего с европейской. Часть С является общей у взрослого 
дикаря со взрослым европейцем, а потому вполне понятна для этого, последнего. 
Что касается до части В, то ее в психике взрослого европейца нет, но этот 
европеец помнит, что эта часть была у него в раннем детстве, и может наблюдать 
ее и сейчас в психике детей своего народа. Таким образом, психика дикаря должна 
представляться европейцу непременно, как смесь элементарных черт взрослой 
психологии с чертами детскими. Нечего и говорить, что в таком же виде должны 
представляться и дикарю психика европейца по тем же причинам. 

Оптический обман, о котором мы только что говорили, является причиной и другого 
явления, именно, того сходства, которое находят европейцы между психологией 
дикаря и психологией животных. Выше мы сказали, что в психологическом отношении 
маленький дикарь очень мало отличается от маленького европейца. Если мы к этим 
двум младенцам прибавим еще молодое животное, то принуждены будем признать, что 
между всеми этими тре