фициальное православие ненавидит всякое восхождение, всякое движение, оно 
благословляет лишь мертвый покой и духовное холопство. Всякий духовный, 
религиозный опыт прежде всего есть освобождение от гнета мирского утилитаризма, 
мирского позитивизма. мирской необходимости и мирских расчетов. Официальное 
православие целиком в утилитаризме и позитивизме, в мирских расчетах и мирской 
необходимости; оно ранит душу своей недуховностью, своей буржуазностью.

То, что у святых отцов было некогда подлинной духовной жизнью, стало трупным 
ядом в современном “духовном” мире, мертвечиной, лицемерным прикрытием 
отсутствия духовной жизни. Нельзя безнаказанно отрицать творческое духовное 
развитие. Смирение было когда-то героическим противлением природному порядку, 
языческим страстям, совлечением с себя ветхого Адама. Ныне смирение стало 
рабством у гниющего, разлагающегося “мира сего”. По плодам узнаете их. Этот 
евангельский критерий остается вечным. Каковы же плоды синодальной церкви, 
официального православия? Эти плоды ужасны. Духовная смерть, мертвенность и 
трупность души человеческой — вот плоды упадочного, разлагающегося, мертвящего 
учения о смирении и послушании, о грехе и зле. Нынешние упадочные, одряхлевшие 
христиане громко кричат о свободе человека, когда речь идет о зле и грехе. Но 
когда речь заходит о добре и о творчестве, тогда не говорят уже о свободе, 
тогда отрицают свободу. Свобода у них существует для зла, для добра не 
существует свобода. Свобода лишь повод для неверия в человека, для отвращения к 
человеку, для ненависти к творческим порывам человека. В антихриста больше 
верят, чем в Христа. Христианство выродилось в религию греха и зла, в 
человеконенавистничество и человекоистребление. Будь свиньей, живи в грязи — 
этой греховностью, этой слабостью можно угодить одряхлевшему, упадочному 
христианскому сознанию. Но, упаси тебя Боже быть человеком, быть 
духовно-сильным, идти ввысь, раскрывать свою творческую природу. Человеком быть 
гораздо хуже, гораздо опаснее, чем быть свиньей. Бытовое свинство православного 
мира снисходительно поощряется церковью. Смирись перед нашей божественностью, и 
мы сквозь пальцы будем смотреть на твою свинскую жизнь. Можно быт зверем 
(огромное большинство) и можно быть ангелом (небольшое меньшинство), но нельзя 
быть человеком. Православие незаметно вырождается в монофизитскую ересь. 
Господствующее православное сознание, как и монофизитство, признает Иисуса 
Христа Богом, но не признает его человеком. Православие не верит в Богочеловека,
 и оно не есть религия богочеловечества. Ведь признание Христа не только 
совершенным Богом, но и совершенным человеком, обязывает к вере в человеческую 
природу, к уважению человека, к признанию свободной человеческой стихии. Но 
монофизитствующее православие хотело бы истребить человека и признать одного 
Бога. Человек и человеческое -- безнадежная грязь и свинство. Пусть грязью и 
свинством остается до полного исчезновения. Это будет смиренно. Грязь и 
свинство по крайней мере не возгордится. Вл. Соловьев учил о богочеловечестве, 
но его напоминание о том, что в идее богочеловечества — сущность христианства, 
не пользовалось благосклонным вниманием официальной церкви. Монофизитствующее 
православие верит в Бога, абсолютно трансцендентного человеческой природе, Бога 
далекого и чуждого, Бога дохристианского. На этой ветхой и, перед судом 
Христова сознания, еретической вере обосновывается неверие в преображение жизни,
 в восхождение человека, в раскрытие божественной жизни в человеке. 
Монофизитствующее православие считает ересью всякий христианский имманентизм. 
Но само официальное православие давно уже стало пагубной, антихристианской 
ересью. В нем не осталось и следов евангельского христианского духа, 
христианской мистики, религии любви и свободы, религии бесконечного сближения и 
соединения человека и Бога. Монофизитствующее православие совершает кровавые 
человеческие жертвоприношения во имя своего нехристианского Бога. Обвиняют 
католичество в юридическом учении об искуплении, но и официальное православие 
исповедует язычески-юридическое учение об искуплении, как умилостивлении 
Божьего гнева. Наши епископы превыше всего возлюбили гнев Божий и запугивают 
души человеческие, открывая им единственный путь спасения через присущую им 
благодать священства. Христианство свелось по преимуществу к страху гибели, а 
искупление — к судопроизводству о преступнике.

В мире совершается глубокий кризис, в мире рождается страстная жажда высшей 
духовной жизни. На всех концах современной культуры видится переход к 
духовности после долгого периода погружения в материальность. Чувствуется 
дыхание Духа. Дух дышит, где хочет. Свободные мистики, теософы, штейнерианцы, 
толстовцы, добролюбовцы, сектанты разных толков, странники из народа и 
странники из интеллигенции — все жаждут духовной жизни, преображенной жизни. 
Все чаще и чаще встречаются уходящие странники, ищущие жизни в Духе, 
отрекающиеся от благ низшей жизни. Христос вошел в мир, и в мире действует 
Христова сила. И велика задача, чтобы мировой кризис перехода к новой духовной 
жизни совершился под знаком Христа. Официальная церковь ничего не делает, чтобы 
утолить духовную жажду мира и подчинить неопределенные духовные стремления 
христианскому сознанию. Ее лукавые слуги умеют только проклинать и насиловать. 
Православный мир погряз в низинах материальной жизни. Иначе он не держался бы 
так хищно за государственный утилитаризм. Даже йоги Индии со своей старой и 
далекой нам мудростью приходят по-своему помочь европейскому человечеству выйти 
из духовного кризиса. А великий духовный опыт православного Востока не имеет 
голоса сказать свое слово помощи в тот решающий час, когда христианское 
человечество стоит на распутье.

Как мучительно ужасна наша православная жизнь. Православная церковь не 
указывает никаких путей жизни, путей духовного развития. В Харьковской губернии 
народ называет “шкопцом” всякого, кто не пьянствует и живет немного более 
духовно, ч