гда есть потрясение, в котором преодолевается обыденный 
эгоизм человеческой жизни. И человек согласен губить свою душу во имя 
творческого деяния. Невозможно делать научные открытия, философски созерцать 
тайны бытия, творить художественные произведения, создавать общественные 
реформы лишь в состоянии смирения. Творчество предполагает другое духовное 
состояние, не противоположное смирению, но качественно отличное от него, другой 
момент духовной жизни. И св. Афанасию Великому открылась истина омоусии 
(единосущия) не в состоянии смирения, а в состоянии творческого подъема и 
озарения, хотя смирение и предшествовало этому. Творчество предполагает 
своеобразную духовную аскезу, творчество не есть попускание своих страстей. 
Творчество предполагает самоотречение и жертву, победу над властью "мира". 
Творчество есть обнаружение любви к Богу и божественному, а не к миру сему. И 
потому путь творчества есть также путь преодоления "мира". Но творчество есть 
иное качествование духовной жизни, чем смирение и аскеза, есть обнаружение 
богоподобной природы человека. Иногда рассуждают так: сначала человек должен 
спасаться, побеждать грех, а потом уже творить. Но такое понимание 
хронологического соотношения между спасением и творчеством противоречит законам 
жизни. Так никогда не происходило и не будет происходить. Спасаться я должен 
всю жизнь, и до конца жизни моей мне не удастся окончательно победить грех. 
Поэтому никогда не наступит времени, когда я в силах буду начать творить жизнь. 
Но так же, как человек всю жизнь должен спасаться, он всю жизнь должен творить, 
участвуя в творческом процессе сообразно своим дарам и призванию. Соотношение 
между спасением и творчеством есть идеальное и внутреннее соотношение, а не 
соотношение реальной хронологической последовательности. Творчество помогает, а 
не мешает спасению, потому что творчество есть исполнение воли Божией, 
повиновение Божьему призыву, соучастие в деле Божьем в мире. Плотник ли я или 
философ, я призван Богом к творческому строительству. Мое творчество может быть 
искажено грехом, но полное отсутствие творчества есть выражение окончательной 
подавленности человека первородным грехом. Неверно, что подвижники и святые 
только спасались, - они также творили, были художниками человеческих душ. 
Апостол Павел по духовному своему типу был в большей степени религиозным гением 
творцом, чем святым.

V

Не всякое творчество хорошо. Может быть злое творчество. Творить можно не 
только во имя Божие, но и во имя дьявола. Но именно потому нельзя уступать 
творчества дьяволу, антихристу. Антихрист с большей энергией обнаруживает свое 
лжетворчество. И если не будет христианского творчества и христианского 
строительства жизни, христианского строительства общества, то антихристианское 
и антихристово творчество и строительство будет захватывать все большие и 
большие районы, будет торжествовать во всех сферах жизни. Но для дела Христова 
в мире нужно отвоевывать как можно большие районы бытия, нужно как можно меньше 
уступать антихристу и его работе в мире. Уходя от мира, отрицая творчество в 
мире, вы предоставляете судьбу мира антихристу. Если мы, христиане, не будем 
творить жизни в истинной свободе и братстве людей и народов, то это будет ложно 
делать антихрист. Дуалистический разрыв между личной духовной настроенностью и 
нравственностью, для которых христианство требует аскезы, отрешенности, 
жертвенности и любви, и настроенностью и нравственностью общественной, 
созидающей государство, хозяйство и пр., для которых христианство допускает 
привязанность к материальным вещам, культ собственности и жажду богатства, 
конкуренцию и соревнование, волю к власти и пр., дальше не может существовать. 
Христианское сознание не может допустить, чтобы общество покоилось на свойствах,
 которые оно признает порочными и греховными. Христианское возрождение 
предполагает новое духовно-общественное творчество, созидание реального 
христианского общества, а не условно-символического христианского государства. 
Невозможно далее терпеть условной лжи в христианстве. Торжествует 
антихристианский социализм, потому что христианство не решает социального 
вопроса. Торжествует антихристианский гностицизм, потому что христианство не 
раскрывает своего христианского гнозиса. И так во всем. Мы подходим к 
последнему пределу. Секулярная, гуманистическая, нейтральная культура 
становится все менее и менее возможной. Никто больше не верит в отвлеченную 
культуру. Повсюду человек стоит перед выбором. Мир разделяется на 
противоположные начала. Далее не может все происходить так, как происходило в 
новой истории. И вместе с тем невозможен возврат к старому средневековью. 
Проблема творчества, проблема христианской культуры и общества неразрешима 
церковно-иерократически. Это есть проблема религиозного освящения начала 
человеческого, а не восстановление господства начала ангельского. Творчество 
есть сфера человеческой свободы, исполненной преизбыточной любви к Богу, миру и 
человеку. Вывести из кризиса мира и кризиса христианства не могут ни начала 
новой истории, ни начала старого средневековья, а лишь начала нового 
средневековья. Христианское творчество будет делом монашества в миру. (5) 
Религиозный кризис нашей эпохи связан с тем, что церковное сознание ущерблено, 
не постигло полноты. И раньше или позже эта полнота должна быть достигнута, и 
должно раскрыться, что положительное творческое движение в мире, в культуре 
было раскрытием человеческой свободы в Церкви, было обнаружением жизни 
человечества в Церкви, т. е. было неосознанно церковным. Творчество человека в 
мире было жизнью самой Церкви как Богочеловечества. Это отнюдь не значит, что 
все творчество и созидание человека в новой истории было неосознанно церковным. 
Процесс этот был двойствен, в нем уготовлялось и царство мира сего, царство 
антихриста. В гуманизме была и великая ложь, восстание против Бога, готовилось 
истребление че