Само   всегда   прислушивается  и  ищет:  оно  сравнивает,
подчиняет, завоевывает, разрушает. Оно господствует и  является
даже господином над Я.
     За  твоими  мыслями  и  чувствами,  брат  мой, стоит более
могущественный повелитель, неведомый мудрец, --  он  называется
Само. В твоем теле он живет; он и есть твое тело.
     Больше разума в твоем теле, чем в твоей высшей мудрости. И
кто знает, к чему нужна твоему телу твоя высшая мудрость?
     Твое  Само  смеется  над  твоим  Я  и  его  гордыми
скачками. "Что мне эти скачки и полеты мысли?  --  говорит  оно
себе.  --  Окольный  путь  к  моей  цели.  Я служу помочами для
Я и суфлером его понятий".
     Само говорит к Я: "Здесь ощущай боль!"  И  вот  оно
страдает  и  думает  о том, как бы больше не страдать, -- и для
этого именно должно оно думать.
     Само говорит к Я: "Здесь чувствуй радость!"  И  вот
оно радуется и думает о том, как бы почаще радоваться, -- и для
этого именно должно оно думать.
     К презирающим тело хочу я сказать слово. То, что презирают
они, не  оставляют  они  без  призора.  Что же создало призор и
презрение и ценность и волю?
     Созидающее Само  создало  себе  призор  и  презрение,  оно
создало  себе  радость и горе. Созидающее тело создало себе дух
как длань своей воли.
     Даже в своем безумии и презрении вы, презирающие тело,  вы
служите  своему  Само.  Я говорю вам: ваше Само хочет умереть и
отворачивается от жизни.
     Оно уже не в силах делать то, чего оно хочет больше всего,
-- созидать дальше себя. Этого хочет оно больше всего,  в  этом
вся страстность его.
     Но  теперь  это для него слишком поздно -- и вот ваше Само
хочет погибнуть, вы, презирающие тело.
     Ваше Само хочет погибнуть, и потому вы стали  презирающими
тело! Ибо вы уже больше не в силах созидать дальше себя.
     И  потому  вы  негодуете на жизнь и землю. Бессознательная
зависть светится в косом взгляде вашего презрения.
     Я не следую вашим путем, вы, презирающие тело! Для меня вы
не мост, ведущий к сверхчеловеку! --
     Так говорил Заратустра.

     О радостях и страстях

     Брат  мой,  если  есть  у  тебя  добродетель  и  она  твоя
добродетель, то ты не владеешь ею сообща с другими.
     Конечно,  ты  хочешь называть ее по имени и ласкать ее: ты
хочешь подергать ее за ушко и позабавиться с нею.
     И смотри! Теперь ты обладаешь ее именем сообща с  народом,
и сам ты с твоей добродетелью стал народом и стадом!
     Лучше было бы тебе сказать: "нет слова, нет названия тому,
что составляет  муку и сладость моей души, а также голод утробы
моей".
     Пусть  твоя  добродетель  будет  слишком   высока,   чтобы
доверить  ее  имени:  и  если  ты  должен говорить о ней, то не
стыдись говорить, лепеча.
     Говори, лепеча: "Это мое добро, каким я люблю  его,
каким оно всецело мне нравится, и лишь таким я хочу его.
     Не потому я хочу его, чтобы было оно божественным законом,
и не потому   я   хочу   его,   чтобы   было  оно  человеческим
установлением и человеческой  нуждой:  да  не  служит  оно  мне
указателем на небо или в рай.
     Только  земную  добродетель люблю я: в ней мало мудрости и
всего меньше разума всех людей.
     Но эта птица свила у меня гнездо себе, поэтому я  люблю  и
прижимаю  ее  к  сердцу  -- теперь на золотых яйцах она сидит у
меня".
     Так должен ты лепетать и хвалить свою добродетель.
     Некогда были у тебя страсти, и  ты  называл  их  злыми.  А
теперь  у  тебя  только  твои добродетели: они выросли из твоих
страстей.
     Ты положил свою высшую цель в эти страсти: и вот они стали
твоей добродетелью и твоей радостью.
     И  если  б  ты  был  из  рода  вспыльчивых,  или  из  рода
сластолюбцев, или изуверов, или людей мстительных:
     Все-таки  в  конце  концов  твои  страсти  обратились бы в
добродетели и все твои демоны -- в ангелов.
     Некогда были дикие псы в погребах твоих, но в конце концов
обратились они в птиц и прелестных певуний.
     Из своих ядов сварил ты себе бальзам свой; ты доил  корову
-- скорбь свою, -- теперь ты пьешь сладкое молоко ее вымени.
     И  отныне  ничего  злого  не вырастает из тебя, кроме зла,