свойственном ему недостатке благоговения, стыдливости и глубины, во всей 
наивной чистосердечности и обывательщине в делах познания, короче, в том 
плебействе духа, который характерен для двух последних столетий и от которого 
нас еще нисколько не избавил даже недавний пессимизм - и "современные идеи" 
принадлежат все еще к этой крестьянской войне Севера против более холодного, 
более двусмысленного и недоверчивого духа Юга, который воздвиг себе в 
христианской церкви величайший свой памятник. Не будем в конце концов забывать, 
что такое церковь, и как раз в противоположность всякому "государству": церковь 
есть прежде всего структура господства, гарантирующая высший ранг более 
духовным людям и настолько уверенная в могуществе духовности, что запрещающая 
себе всякие более грубые средства насилия, - уже одним этим церковь при всех 
обстоятельствах есть более аристократическая интуиция, чем государство.
 

359
Месть уму и прочие подоплеки морали. 
Мораль - где ты, по вашему мнению, могла она иметь своих наиболее опасных и 
наиболее коварных адвокатов?.. Вот неудачник; у него недостаточно ума, чтобы 
радоваться этому, зато достаточно образования, чтобы знать об этом; томящийся 
от скуки, пресыщенный, презирающий себя; обманутый, увы, вследствие какого-то 
унаследованного состояния и последним утешением - "благословением труда", 
самозабвением в "повседневной работе"; некто, в корне стыдящийся своего 
существования - возможно, приютил он в себе в придачу к этому два-три маленьких 
порока, - а с другой стороны, не может не приобретать все более дурных привычек 
и не становиться тщеславно-раздражительным от книг, на которые он не имеет 
никакого права, или от общения с людьми, более умными, чем он может переварить: 
такой насквозь отравленный человек - ибо у подобного рода неудачников ум 
становится ядом, образование становится ядом, имущество становится ядом, 
одиночество становится ядом - приходит, наконец, в привычное состояние мести, 
воли к мести... что, по вашему мнению, понадобится ему, безусловно понадобится 
ему, чтобы создать себе иллюзию превосходства над более умными людьми, чтобы 
сотворить себе радость осуществленной мести, по крайней мере в собственном 
воображении? Всегда моральность - можно биться об заклад, - всегда громкие 
моральные слова, всегда бумбум справедливости, мудрости, святости, добродетели, 
всегда стоицизм жестов (как хорошо упрятывает стоицизм то, чем не обладаешь!..),
 всегда мантия умного молчания, общительности, мягкости и как бы там еще ни 
назывались все мантии идеалистов, под которыми расхаживают неисцелимые 
самоненавистники и неисцелимые тщеславцы. Пусть не поймут меня ложно: из таких 
при рожденных врагов ума возникает временами та редкостная образина рода 
человеческого, которую чтут в народе под именем святого и мудрого; из таких 
людей выходят те чудища морали, которые делают шум, делают историю, - святой 
Августин принадлежит к ним. Страх перед умом, месть уму - о, сколь часто 
становились эти движущие пороки корнем добродетелей! Даже самой добродетелью! - 
И, между нами будь спрошено, даже та претензия философов на мудрость, что 
иногда встречается на земле, сумасброднейшая и наглейшая из всех претензий, - 
разве не была она всегда - в Индии, как и в Греции, - прежде всего убежищем? 
Иногда, быть может, в целях воспитания, освящающего такое количество лжи, - как 
нежное внимание к становящимся, растущим, к юношам, которые часто верою в 
личность (заблуждением) должны быть защищены от самих себя... В большинстве 
случаев, однако, - убежище философа, где он спасается от утомления, старости, 
остывания, очерствления, как чувство близкого конца, как смышленость того 
инстинкта, который присущ животным перед смертью, - они отходят в сторону, 
стихают, уединяются, заползают в нормы, становятся мудрыми... Как? Мудрость - 
убежище философа от - ума?
360
Два рода причин, которые смешивают. 
Это кажется мне одним из наиболее существенных моих шагов и продвижений: я 
научился отличать причину поступка от причины, вынуждающей поступать так-то и 
так-то, в этом направлении, с этой целью. Первого рода причина есть некий 
квантум скопившейся силы, ждущей случая как-нибудь выйти; второй род, напротив, 
сравнительно с этой силой есть нечто незначительное, большей частью мелкий 
случай, сообразно с которым тот квантум "разрешается" теперь по типу отношения 
спички к пороховой бочке. К этим мелким случаям и спичкам я причисляю все так 
называемые "цели", равным образом как и еще более так называемые "жизненные 
призвания": в сравнении с чудовищным квантумом силы, стремящейся, как было 
сказано, уйти во что-то, они представляют собою нечто относительно случайное, 
произвольное, почти безразличное. По обыкновению видят это иначе: именно в цели 
(надобности, призвании и т.д.) привыкли видеть движущую силу, соответственно 
древнейшему заблуждению, - но она есть только управляющая сила: при этом 
смешивают кормчего с паром. И не всегда только кормчего, управляющую силу... 
Разве "цель", "надобность" не оказывается достаточно часто лишь благовидным 
предлогом, добавочным самоослеплением тщеславия, не желающего признаться, что 
корабль следует течению, в которое он случайно попал? Что он "хочет" туда, 
поскольку он туда - должен? Что, разумеется, он имеет направление, но уж никак 
- не кормчего? - Критика понятия "цель" все еще остается необходимостью.
361
О проблеме актера. 
Проблема актера беспокоила меня дольше всего; я был (а временами бываю еще и 
теперь) в неведении относительно того, не здесь ли таится пункт, откуда только 
и можно было бы подступиться к опасному понятию "художник", - понятию, которое