имеем права к такому образу действия, от которого из-за наших добродетелей 
общество потерпело бы какой-нибудь ущерб. Ни один суд не может дозволить себе 
перед своей совестью быть милостивым: это право предоставлено королю как 
отдельной личности, и все рады, когда он этим правом пользуется, доказывая тем, 
что каждому хотелось бы быть милостивым, но только не в качестве совокупного 
общества. Таким образом, общество признает только добродетели, которые ему 
полезны или, по крайней мере, не вредны (на основании которых можно действовать 
без убытка и даже с выгодой, как, например, справедливость). Из этого следует, 
что эти невыгодные добродетели не могли возникнуть среди общества, так как еще 
теперь в самом незначительном, только что возникающем обществе против них 
слышится протест. Это добродетели людей неравных по положению, изобретенные 
более сильными, отдельными лицами, добродетели повелителей, за которыми 
скрывается задняя мысль: "Я достаточно могуч, чтобы согласиться на явный убыток,
 - это доказательство моего могущества", - т. е. это добродетели, родственные 
высокомерию.
35
     Казуистика пользы. - Не было бы казуистики нравственности, если бы не 
существовало казуистики выгоды. Часто недостаточно ума самого свободного от 
предубеждений и самого тонкого, чтобы при выборе предпочитать наибольшую выгоду.
 В таких случаях, делая выбор, неизбежно испытываешь на душе что-то вроде 
морской болезни.
36
     Становиться лицемером. - Лицемером становится каждый нищий - как и всякий, 
кто в силу нужды (явной или тайной) избирает себе род деятельности. Нищий 
далеко не так сильно чувствует нужду, как должен дать это почувствовать другим, 
если хочет жить подаянием.
37
     Род культа страстей. - Для того, чтобы обличить характер всего мирового 
порядка, вы, мракобесы и философии ехидны, говорите об ужасном характере 
людских страстей. Как будто везде, где существовали страсти, существовали и 
ужасы. Как будто на свете всегда должны существовать такого рода ужасы! 
Небрежным отношением к мелочам, недостаточным самонаблюдением и наблюдением над 
воспитываемыми вы сами дали возможность страстям дорасти до размеров таких 
чудовищ, что при одном слове "страсть" на вас нападает ужас! Ведь это было в 
вашей власти, как теперь в наших руках лишить страсти их ужасающего характера и 
таким образом лишить их возможности превращаться в бурные, опустошающие потоки. 
Не следует собственные ошибки раздувать до степени вечных определений рока; 
будем лучше честно трудиться вместе с другими над вопросом о том, каким образом 
все людские страсти превратить в радости.
38
     Угрызения совести. - Угрызения совести - такая же глупость, как и грызня 
собакой камня.
39
     Происхождение прав. - Права обыкновенно основываются на обычае, обычаи - 
на заключенном когда-то соглашении. Когда-то обе стороны были довольны 
результатами сделки, но по лени формально ее не возобновляли и продолжали так 
жить, как будто договор все возобновлялся, когда же время окутало своим мраком 
начало происхождения, людям показалось, что это состояние священно, 
непоколебимо и что каждое последующее поколение обязано строить на нем 
дальнейшее благосостояние. Обычай, таким образам, превратился в принуждение, 
хотя он уже не приносил той пользы, ради которой был заключен данный договор. 
Во все времена слабые видят в этом свою твердую опору; они всегда стремятся 
увековечить однажды заключенный договор или оказанную им милость.
40
     Значение забвения для нравственного чувства. - Поступки, которыми в 
первоначальном обществе имелась в виду общая польза, совершались другими 
поколениями по иным мотивам: или из страха или из почтения к тем, которые их 
требовали или рекомендовали, или по привычке, потому что люди с детства видели, 
что так поступали окружающие их, или из желания доставить удовольствие, так как 
такие поступки везде вызывали радость, сочувствие, или из тщеславия, потому что 
за них хвалили. Те поступки, в которых основной мотив полезности забывается, 
называют тогда нравственными, не в силу того, что они совершаются из-за других 
мотивов, а потому, что сознательная выгода тут отсутствовала. Откуда эта 
ненависть к выгоде, которая здесь так очевидно отделяет всякое похвальное дело 
от совершаемого ради пользы? Очевидно, что общество - этот очаг нравственности 
и всевозможных одобрений нравственных поступков - слишком долго и слишком 
усиленно боролось с корыстью и самоволием отдельных личностей и вследствие 
этого любой мотив ценит в нравственном отношении выше пользы. Таким образом, 
по-видимому, кажется, будто нравственность возникла не из пользы, тогда как 
первоначально она не что иное, как общественная польза, которой стоило не мало 
труда пробиться сквозь пользу отдельных лиц и занять более почетное положение.
41
     Наследники нравственных богатств. - В области нравственности имеются также 
сокровища, передаваемые по наследству: ими владеют кроткие, добродушные, 
сострадательные и щедрые люди, которые унаследовали от своих предшественников 
только способ делать добрые поступки, а не разум, первоисточник нравственности. 
Самую приятную сторону этих наследственных сокровищ составляет то, что ими 
нужно постоянно делиться, чтобы чувствовать их, и что таким образом они 
невольно заставляют работать над сокращением границ между нравственно богатыми 
и бедными, и что всего замечательнее и лучше, - не образовывая при этом