какого-нибудь среднего уровня богатства, а стараясь, чтобы все делались все 
более и даже чрезмерно богатыми. Из этого выясняется господствующий взгляд на 
наследственные сокровища нравственности; но мне кажется, что его поддерживают 
более in majorem gloriam нравственности, чем для прославления истины. По 
крайней мере опыт дает нам примеры, которые если и не служат прямым 
опровержением, то во всяком случае значительно ограничивают подобное обобщение. 
Без развитого разума, говорит опыт, без способности тонко чувствовать и без 
сильной склонности к соблюдению меры наследники нравственных сокровищ 
становятся их расточителями; в то время как они неразумно следуют своим добрым, 
благотворительным, примиряющим и успокаивающим стремлениям, окружающий их мир 
становится все более и более равнодушным, жадным и сентиментальным. Дети этих в 
высшей степени нравственных расточителей легко делаются - и, к сожалению, в 
лучших случаях - добрыми, слабыми, ни к чему не годными людьми.
42
     Судья и смягчающие обстоятельства. - "Следует быть честным даже по 
отношению к черту и ему платить свои долги, - сказал один старый солдат, когда 
ему подробно рассказали историю Фауста. - "Фауст должен идти в ад!" - "О, эти 
ужасные мужчины, - воскликнула его жена, - разве это возможно! Ведь он ничего 
не делал дурного, и вся его беда в том, что у него в чернильнице не было 
чернил; писать кровью действительно грех, но неужто же из-за этого такой 
красивый мужчина должен гореть в аду?"
43
     Задача обязанности по отношению к истине. - Обязанность есть побудительное 
чувство, которое мы называем добрым и считаем неоспоримым (о происхождении, о 
границах и справедливости этого мнения мы не будем говорить). Но мыслитель 
считает, что все имеет свое происхождение, а все имеющее происхождение подлежит,
 по его мнению, критике, и таким образом он является не человеком обязанности - 
а только мыслителем. Будучи таковым, он должен был бы, следовательно, не 
признавать и не чувствовать и обязанности познавать и высказывать истину. Он 
спрашивает: откуда она? чего она хочет? и при этом считает, что он имеет право 
задавать этот вопрос. Но если он и в самом деле при акте познавания не считает 
себя обязанным к нему, то не значит ли это, что его мыслительный аппарат 
испортился? Но в таком случае для исправления его потребуется, кажется, тот 
материал, который нужно было отыскать при помощи этого же аппарата. Все это 
можно выразить так: признавая, что существует обязанность познавать истину, - 
спрашивается, в каком отношении находится тогда истина ко всякому другому роду 
нравственного долга? Но не бессмыслица ли это гипотетическое чувство 
обязанности!
44
      Ступени нравственности. - Нравственность есть, ближайшим образом, 
средство предохранить общество от распадения; кроме того, она служит также для 
удержания этого общества на известной степени высоты и добра. Она достигает 
этого с помощью страха и надежды, которые тем суровее, могущественнее и грубее, 
чем сильнее в нем стремление к прежнему обособлению личности.
      Здесь допускаются самые ужасные угрожающие средства, пока не действуют 
более мягкие и кроткие, и оба вышеупомянутые способа вполне достигают своей 
цели. Следующей ступенью нравственности и, следовательно, средством к 
достижению известной цели служат повеления божества; еще высшей ступенью - 
повеления абсолютного чувства обязанности, формулируемого словами: "ты должен". 
Это все еще обтесанные, но широкие ступени нравственной лестницы, потому что 
люди еще не умеют ступать по более тонким и узким ступеням. Затем следует 
нравственность расположения, вкуса и, наконец, нравственность рассудка, которая 
чужда всем перечисленным способам устрашающей морали, но которая ясно выказала 
свои преимущества, когда человечество в продолжение многих лет не имело никакой 
другой нравственности.
45
      Нравственность сострадания в устах фанатиков. - Все, кто не умеет 
достаточно сдерживать себя и не знает нравственности как постоянного проявления 
и в большом, и в малом самоукрощения и господства над своими желаниями, все они 
невольно делаются приверженцами добрых, сострадательных, благотворительных 
побуждений, т. е. той инстинктивной нравственности, у которой нет головы, но 
которая вся кажется состоящей из сердца и щедрых на помощь рук. Да, это вполне 
в их интересе заподозревать нравственность рассудка и признавать действительной 
только ту, другую нравственность.
46
      Клоаки души. - Душа также должна иметь определенные клоаки, куда она 
могла бы сливать все свои нечистоты: для этой цели одним служат отдельные 
личности, обстоятельства, сословия, другим - отечество, третьим - весь мир и, 
наконец, для наиболее тщеславных (я подразумеваю наших милых современных 
"пессимистов") - сам Юпитер.
47
      Один из родов покоя и созерцательности. - Смотри, чтобы твой покой и твоя 
созерцательность не были похожи на созерцательность собаки, стоящей перед 
мясной лавкой; страх не пускает ее идти вперед, а жадность мешает вернуться 
назад, и она пожирает мясо глазами, как бы ртом.
48
      Запрещение без объяснения причин. - Запрещение, оснований которого мы не 
понимаем или не признаем, есть почти слепое приказание не только для 
тупоголовых, но и для способных к познаванию; в этом случае приходится самому 
нарушить запрещение, чтобы таким образом узнать, для чего оно наложено.