облегчение термина - все же затрагивается его виной сильнее, чем 
неэгоистическое в нем.
47
Ипохондрия. Существуют люди, которые из сочувствия и заботы о другом человеке 
становятся ипохондриками; возникающий при этом род сострадания есть не что иное,
 как болезнь. Так существует и христианская ипохондрия, которая одолевает тех 
одиноких, движимых религиозным чувством людей, которые постоянно мысленно 
созерцают страдания и смерть Христа.
48
Экономия доброты. Доброта и любовь, как целебнейшие травы и силы в общении 
между людьми, суть столь драгоценные находки, что хотелось бы пожелать, чтобы 
при употреблении этих бальзамических средств люди были как можно более 
экономны; но это невозможно. Экономия доброты есть мечта самых дерзостных 
утопистов.
49
Благожелательность. К незначительным, но бесконечно частым и потому весьма 
влиятельным вещам, на которые наука должна обращать больше внимания, чем на 
крупные, но редкие вещи, следует причислить и благожелательность; я разумею 
проявления дружеского расположения в общении, улыбку глаз, рукопожатие, теплоту,
 которые обыкновенно вплетаются почти во все человеческие действия. Каждый 
учитель, каждый чиновник привносит эту добавку к тому, что является его 
обязанностью; это есть непрерывное осуществление человечности, как бы волны ее 
света, под которыми все растет; в особенности в узких кругах, в пределах семьи, 
жизнь зеленеет и цветет в силу этой благожелательности. Добродушие, 
приветливость, сердечная вежливость суть неиссякающие ручьи неэгоистического 
инстинкта и оказали гораздо более сильное влияние на рост культуры, чем более 
прославленные обнаружения того же инстинкта, которые зовутся состраданием, 
милосердием и самопожертвованием. Но ими по обыкновению пренебрегают, и 
действительно - в них содержится не особенно много неэгоистического. Тем не 
менее сумма этих маленьких доз огромна; их совокупная сила принадлежит к числу 
самых могущественных сил. - Точно так же в мире находится гораздо больше 
счастья, чем это видят мутные глаза: именно, если уметь правильно считать и не 
забывать о всех тех моментах небольшой радости, которыми богат каждый день 
каждой, даже самой угнетенной, человеческой жизни.
50
Потребность возбуждать сострадание. Ларошфуко, несомненно, прав в том 
замечательном месте своего автопортрета (напечатанного впервые в 1658 году), 
где он предостерегает всех имеющих разум от сострадания и советует предоставить 
его людям из народа, которые не руководятся разумом и которых поэтому только 
страсть может заставить помогать страждущему и энергично бороться с несчастьем; 
тогда как сострадание, по мнению его (и Платона), обессиливает душу. Конечно, 
следует обнаруживать сострадание, но остерегаться иметь его; ибо несчастные так 
уж глупы, что для них знаки сострадания составляют величайшее благо в мире. - 
Быть может, придется еще сильнее предостеречь от чувства сострадания, если 
понять указанную потребность несчастных не непременно как глупость и 
интеллектуальный недостаток, не как некоторого рода душевное расстройство, 
вызванное несчастьем, - так именно, по-видимому, понимает его Ларошфуко, - а 
как нечто совсем иное и более подозрительное. Наблюдайте детей, которые плачут 
и кричат для того, чтобы вызвать сострадание, и поэтому выжидают момента, когда 
их состояние может броситься в глаза; поживите в обществе больных и душевно 
подавленных и спросите себя, не преследуют ли, в сущности, эти красноречивые 
жалобы и стенания, это выставление напоказ несчастья цели причинить боль 
присутствующим? Сострадание, которое затем выказывают последние, есть для 
слабых и страдающих утешение в том смысле, что оно показывает им, что, несмотря 
на всю их слабость, у них по крайней мере есть еще одна сила - причинять боль. 
Несчастный получает своеобразное удовольствие от этого чувства превосходства, 
которое возбуждает в нем проявление сострадания; его воображение усиливается - 
он все еще достаточно значителен, чтобы причинять миру страдания. Таким образом,
 жажда вызывать сострадание есть жажда наслаждения самим собою, и притом на 
счет ближних; она обнаруживает человека во всей бесцеремонности его 
собственного милого Я, а отнюдь не в его "глупости", как полагает Ларошфуко. - 
В светских беседах три четверти всех вопросов и ответов направлены на то, чтобы 
причинить собеседнику маленькую боль; поэтому так много людей жаждут общества: 
оно дает им сознание их силы. Злоба, проявляясь в таких бесчисленных, но очень 
небольших дозах, есть могущественное возбудительное средство жизни - точно так 
же как благожелательность, распространенная в мире людей в таких же формах, 
есть повсеместное целебное средство. - Но много ли найдется людей, которые 
будут иметь честность сознаться, что причинять боль доставляет удовольствие? 
что люди нередко развлекаются - и хорошо развлекаются, - причиняя огорчение 
другим людям, хотя бы мысленно, и стреляя в них дробью мелкой злобы? 
Большинство людей слишком нечестны и немногие - слишком добры, чтобы знать 
что-либо об этом pudendum; пусть же они, если хотят, отрицают правоту Проспера 
Мериме, который говорит: "Sachez aussi qu'il n'y a rien de plus commun que de 
faire le mal pour le plaisir de la faire".
51
Как видимость становится реальностью. Актер в конце концов уже не может 
перестать думать о впечатлении от своей личности и об общем сценическом эффекте 
даже при самом глубоком страдании, например при погребении своего ребенка; он 
будет плакать над собственным горем и его проявлениями, как если бы он был 
зрителем самого себя. Лицемер, который постоянно играет одну и ту же роль, под