определении природу и сердце, дух человека. 
   В новейшее время благодаря кантонской философии вновь был пробужден интерес 
к троичности как типу внешнего способа рассмотрения, как к схеме — на этот раз 
уже в очень определенных мыслительных формах. Дальнейшее состоит в том, что, 
поскольку троичность сознается как существенная и единая природа бога, она пе 
должна оставаться по ту сторону, эта идея не должна приниматься за нечто 
потустороннее, а цель познания должна состоять в том, чтобы познать истину 
также и в особенном, и если истина будет познана, то все, что в особенном 
является истинным, будет содержать это определение. 
   Познать — это значит знать нечто в его определенности, но его природа есть 
природа самой определенности, и она объясняется в идее. То, что эта идея есть 
истинное вообще, что все мыслительные определения суть движение определения,— 
это логическая экспозиция и необходимость. 
   II. ВЕЧНАЯ ИДЕЯ БОГА 
   В ЭЛЕМЕНТЕ СОЗНАНИЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ, ИЛИ РАЗЛИЧИЕ; ЦАРСТВО СЫНА 
   Здесь следует рассмотреть эту идею, как она выходит из своей всеобщности, 
бесконечности в определение конечности. 
   Бог вездесущ, присутствие бога есть именно та истина, которая есть во весы. 
   246 
   Вначале идея была в элементе мышления — ото является основой, и с этого мы 
начали; всеобщее, а тем самым более абстрактное должно предшествовать в науке, 
в научном способе рассмотрения, оно есть первое, но на самом деле оно есть 
более позднее в существовании, это — в-себе-бытие, но такое, которое позднее 
выступает в знании, позднее приходит к сознанию и знанию. 
   Форма идеи выступает в явлении как результат, который, однако, по существу 
есть некоторое в-себе-бытие; подобно тому как содержание идеи таково, что 
последнее есть первое и первое есть последнее, подобно этому также и то, что 
выступает как результат, есть предпосылка в-себе-бытия, основание. Эту идею 
теперь следует рассмотреть во втором элементе, в элементе явления вообще. Как 
объективность, как некоторое в-себе-бытие абсолютная идея завершена, но она не 
является таковой с субъективной стороны, ни в лей самой как таковой, ни как 
субъективность в божественной идее, как бытие для нее. Мы можем понять этот 
процесс с двух сторон. 
   Первая сторона: субъект, для которого есть эта идея,— это мыслящий субъект. 
Даже формы представления ничего не отнимают у природы этой основной формы, они 
не препятствуют тому, что эта основная форма существует для человека как 
мыслящего. Субъект вообще выступает как мыслящий; он мыслит эту идею, но это 
конкретное самосознание: эта идея должна выступать для субъекта как конкретного 
самосознания, как действительного субъекта. 
   Иными словами, эта идея есть абсолютная истина, последняя существует для 
мышления, но для субъекта идея должна не только быть истиной, субъект должен 
обладать также достоверностью идеи, то есть достоверностью, которая принадлежит 
этому субъекту как таковому, как конечному, эмпирически-конкретному, 
чувственному субъекту. 
   Эта идея имеет для субъекта достоверность, субъект уверен в ней лишь 
постольку, поскольку она воспринята, поскольку она есть для субъекта. То, о чем 
я могу сказать: «Это есть», имеет для меня достоверность, это есть 
непосредственное знание, есть достоверность. Доказать, что то, что есть, 
является также и необходимым, что то, что достоверно, есть также и истинное,— 
это дальнейшее опосредствование. Это уже переход во всеобщее. 
   247 
   Поскольку мы начали с формы истины, нужно перейти к этому определению так, 
чтобы эта форма обрела достоверность, чтобы она была дана мне. 
   Другой способ рассмотрения этого процесса—рассмотрение со стороны идеи. 
   1. Полагание различи 
   Вечное в себе и для-себя-бытие есть открывание себя определение, полагание 
себя от себя отличным, но различие это также вечно снимается, в себе и для себя 
существенно возвращается в нем в себя, и лишь постольку оно есть дух. 
   Различенное определено таким образом, что различие непосредственно исчезло, 
что оно есть отношение бога идеи к самой себе. Это различие есть лишь движение 
игра любви с самой собой, в которой не достигается серьезности инобытия, не 
возникает разрыва и раздвоения. 
   Другое определено как Сын. Любовь сообразно чувству, в более высоком 
определении, дух, который находится у самого себя, свободен. В идее в этом 
определении еще не завершено определение различия, это только абстрактное 
различие во всеобщем, здесь еще нет различия в его своеобразии, различие есть 
лишь одно из определений. 
   Поэтому мы можем сказать, что здесь еще нет различия. Различенные моменты 
положены как тождественные; здесь еще не определено, что различенные моменты 
имеют различные определения. С этой стороны определение идеи следует понять так,
 что Сын получает определение другого как такового, что он есть нечто свободное,
 существующее для самого себя, что он выступает какие что действительное вне 
бога, без бога, как нечто, что есть. 
   Его идеальность, его вечное возвращение в сущее в себе и для себя положено 
непосредственно тождественным в первой идее. Чтобы было различие и чтобы это 
различие получило свое право, требуется инобытие, так, чтобы различное было 
инобытием как сущим. 
   Это только абсолютная идея, которая определяет себя и которая, поскольку она 
себя определяет как абсолюта свободная в себе, является уверенной в себе самой; 
она такова, поскольку она себя определяет уверенной в самой