бытии, и наша жизнь проходит в рамках этого существования. Однако в философском 
смысле мир не имеет действительности, он не есть. Этим единичностям не 
приписывается действительность, они относятся к сфере конечного, которая в 
философском смысле не существует. 
   Противники спинозизма выдвигают против него следующее обвинение: если 
исходить, как утверждает эта философия, из того, что все есть единое, то, 
доведя это положение до его логического конца, мы придем к выводу о единстве 
добра и зла, об отсутствии различия между добром и злом и тем самым к отрицанию 
религии иообще. Поскольку нет различия между добром и илом, продолжают они, то 
не имеет и значения, добр ли человек или зол. Можно согласиться с тем. что 
различие можду добром и злом снято в себе, т. е. в боге, в единой истинной 
   279 
   действительности. В боге нет зла, различие между добром и злом может быть 
лишь в том случае, если бог есть зло; однако нельзя согласиться с тем, что зло 
есть нечто утвердительное и что это утвердительное может быть в боге. Бог есть 
добро, и только добро; в этом всеедином, в этой субстанции нет различия между 
злом и добром; подобное различие появляется лишь вместе с различением вообще. 
   Бог есть всеединое, абсолютно у самого себя пребывающее, в субстанции нет 
различия. Различие между добром и злом появляется вместе с различением бога и 
мира, особенно бога и человека. Основным определением спинозизма в аспекте 
различения бога и человека является то, что целью, к которой должен стремиться 
человек, должен быть только бог. Для различенности, для человека законом должна 
быть, следовательно, любовь к богу; на эту любовь должны быть направлены все 
его помыслы; не на то, чтобы утвердить себя в своей различенности, настаивать 
на ней, а лишь на то, чтобы стремиться к богу. 
   Это — возвышеннейшая мораль, утверждающая ничтожность зла и призывающая 
человека не считаться с этим различением, с этой ничтожностью. Человек может 
отстаивать это различение, довести его до противоположности богу, в себе и для 
себя всеобщему, — тогда он зол. Однако он может также считать это различение 
ничтожным, полагать свою истину только в боге и направлять свои помыслы только 
на бога, — тогда человек добр. 
   В спинозизме в самом деле устанавливается различенность добра и зла — бога и 
человека, — однако к этому добавляется определение о ничтожности зла. В боге 
как таковом, в этом определении как субстанции, пет подобного различения; 
однако для человека, что то есть, так же как есть и различение добра и зла. 
Обычная в полемике с философией поверхностность проявляется и в том, что 
говорят: философия есть система тождества. Совершенно верно, субстанция есть 
это единое тождество с собой, но таковым является и дух. В конечном итоге все 
есть тождество, единство с самим собой. Однако, когда говорят о философии 
тождества, 
   имеют в виду тождество абстрактное, единство вообще и забывают о гамом 
главном, об определении этого единства в себе, о том, определяется ли оно в 
качестве субстанции или в качестве духа. 
   Вся философия есть ни что иное, как изучение определений единства; также и 
философия религии есть лишь необходимость воспринималась только как полезность. 

   I. Необходимость религиозной точки зрени 
   Всеобщая необходимость понятия развивается таким образом, что религия 
постигается: 1) как результат; 2) как результат, который вместе с тем сам 
снимает себя в качестве результата, и 3) этот результат есть само содержание, 
которое в нем и посредством его самого переходит к тому, чтобы полагать себя в 
качестве результата. Такова объективная необходимость, а не только субъективное 
дело; не мы приводим в движение эту необходимость, но она есть действование 
самого содержания или, другими словами, предмет создает себя сам. Субъективное 
доказательство и движение познания встречаются, например, в геометрии: 
треугольник не проходит сам тот путь, который мы совершаем в познании и 
доказательстве. 
   Религия же в качестве духовного вообще сама в своем наличном бытии есть этот 
процесс и этот переход. В мире природы, например в Солнце, мы наблюдаем 
непосредственное в своем покое существование, и в нашем созерцании его или в 
представлении о нем не содержится сознание перехода. Религиозное сознание, 
напротив, есть в себе самом обособление и уход от непосредственного, конечного, 
переход к интеллектуальной сфере или, в объективном определении, поглощение 
преходящего своей абсолютной, субстанциальной сущностью. Религия есть сознание 
в себе и для себя истинного в противоположность чувственной, конечной истине и 
конечному восприятию. Тем самым она есть возвышение, рефлексия, переход от 
непосредственного, чувственного, единичного (ибо 
   285 
   непосредственное есть первое и поэтому не есть возвышение), следовательно, 
выход и уход к другому (но не к некоему третьему и т. д., ибо в этом случае 
другое тоже было бы конечным, а не другим); тем самым это — переход ко второму, 
но такой, что этот уход и создание второго сами себя снимают, и это второе есть 
первое, истинно непосредственное и неположенное. В этом переходе религиозная 
точка зрения являет себя как точка зрения истины, в которой содержится все 
богатство мира природы и духа. Любая другая форма существования этого богатства 
неизбежно окажется внешней, убогой, скудной, самой себе противоречащей и самое 
себя уничтожающей формой действительности, в которой истина гибнет, оказывается 
неистинной; — и лишь, обратясь к религии, эта действительность может вернуться 
к своей основе и своим истокам. На этом доказательстве основывается и 
утверждение, согласно которому дух не может остановиться, удержаться ни на