сделало  бы  наше  изложение  слишком  пространным;  они  касаются   понятий
пространства и времени и могут быть обсуждены при рассмотрении последних и в
истории философии. - Они делают величайшую честь  разуму  их  изобретателей;
они имеют своим результатом чистое  бытие  Парменида,  показывая  разложение
всякого определенного бытия в нем самом, и суть, следовательно, сами в  себе
течение Гераклита. Они поэтому и достойны более основательного рассмотрения,
чем обычное заявление, что это только софизмы; такое утверждение держится за
эмпирическое восприятие по примеру столь ясного для  здравого  человеческого
рассудка действия Диогена,  который,  когда  какой-то  диалектик  указал  на
противоречие, содержащееся в движении, не счел нужным напрягать больше  свой
разум, а апеллировал к наглядности, безмолвно прохаживаясь  взад  и  вперед;
такое  утверждение  и  опровержение,  разумеется,   легче   выдвинуть,   чем
углубиться в размышление и  не  упускать  из  виду  затруднения,  к  которым
приводит  мысль,  и  именно  мысль,  не  притянутая  откуда-то  издалека,  а
формирующаяся в самбм обыденном сознании, и затем разрешить эти  затруднения
с помощью самой же мысли.
   Решение  этих  диалектических  построений,   которое   дает   Аристотель,
заслуживает  великой  похвалы  и  содержится  в  его  истинно  спекулятивных
понятиях о пространстве, времени и движении. Бесконечной делимости (которая,
поскольку  ее  представляют  себе  так,  как  если  бы  она  осуществлялась,
тождественна с бесконечной разделенностью, с атомами), на  которой  основаны
самые известные из этих доказательств, он  противопоставляет  непрерывность,
свойственную  и  времени,  и  пространству,  так  что  бесконечная,  т.   е.
абстрактная множественность оказывается содержащейся в непрерывности лишь  в
себе, лишь  как  возможность.  Действительным  по  отношению  к  абстрактной
множественности, равно как  и  по  отношению  к  абстрактной  непрерывности,
служит их конкретное, сами время и  пространство,  как  в  свою  очередь  по
отношению к последним - движение и материя. Абстрактное есть лишь в себе или
только в возможности; оно существует  лишь  как  момент  чего-то  реального.
Бейль, который  в  своем  "Dictionnaire"  (статья  "Зенон")  находит  данное
Аристотелем решение зеноновской диалектики pitoyable [жалким] , не понимает,
чтб значит, что материя делима до бесконечности  только  в  возможности;  он
возражает, что если материя делима до бесконечности,  то  она  действительно
содержит бесконечное множество частей; это, следовательно, не бесконечное en
puissance [в возможности ], а такое бесконечное, которое существует  реально
и актуально. - В противоположность [Бейлю ] следует сказать,  что  уже  сама
делимость  есть   лишь   возможность,   а   не   существование   частей,   и
множественность вообще положена в непрерывности лишь как момент, как снятое.
- Остроумного рассудка, в котором Аристотель,  несомненно,  также  никем  не
превзойден, недостаточно для того, чтобы понять и оценить его  спекулятивные
понятия, точно так же как грубого чувственного представления, о  котором  мы
говорили  выше,  недостаточно  для  того,  чтобы  опровергнуть  аргументацию
Зенона.  Этот  рассудок  заблуждается,  принимая   за   нечто   истинное   и
действительное такие порождения мысли,  такие  абстракции,  как  бесконечное
множество частей;
   указанное же чувственное сознание неспособно перейти от эмпирии к мыслям.

   Кантонское решение антиномии также состоит  лишь  в  том,  что  разум  не
должен выходить за пределы чувственного восприятия, а должен  брать  явления
такими, каковы они есть. Это решение оставляет  в  стороне  само  содержание
антиномии;
   оно не достигает природы  понятия  ее  определений,  каждое  из  которых,
взятое само по себе, изолированно, не имеет никакой  силы  (nichtig  ist)  и
само в себе оказывается лишь переходом в свое иное,  имеет  своим  единством
количество и в этом единстве - свою истину.
   В. НЕПРЕРЫВНАЯ И ДИСКРЕТНАЯ ВЕЛИЧИНА (KONTINUIERUCHE UND DISKRETE GROSSE)
   1. Количество содержит оба момента - непрерывность  и  дискретность.  Оно
должно быть положено в обоих моментах как в своих определениях.  Оно  уже  с
самого начала их непосредственное единство, т.  е.  само  оно  прежде  всего
положено лишь в одном из своих определений - в непрерывности, и есть,  таким
образом, непрерывная величина.
   Или,  иначе  говоря,  непрерывность  есть,  правда,  один   из   моментов
количества,  которое  завершено   лишь   вместе   с   другим   моментом,   с
дискретностью, однако количество есть конкретное  единство  лишь  постольку,
поскольку оно единство различных моментов. Последние следует  поэтому  брать
также и как различенные;  мы  должны,  однако,  не  вновь  разлагать  их  на
притяжение и отталкивание, а брать их  согласно  их  истине,  каждый  в  его
единстве с другим, т. е. так, что каждый остается целым. Непрерывность  есть
лишь связное (zusammenhangende), сплошное единство как единство дискретного;
положенная так, она уже не есть только момент, а все количество, непрерывная
величина.
   2. Непосредственное количество есть непрерывная величина.  Но  количество
не  есть   вообще   нечто   непосредственное.   Непосредственность   -   это
определенность, снятость которой есть само  количество.  Последнее  следует,
стало быть, полагать в имманентной ему определенности, которая есть  "одно".
Количество есть дискретная величина.
   Дискретность подобно непрерывности есть момент количества,  но  сама  она
есть также и все количество, именно потому, что она момент  в  последнем,  в
целом и, следовательно, как различенное не выступает  из  этого  целого,  из
своего единства с другим моментом. -  Количество  есть  бытие-вне-друг-друга