для-себя-бытие  сохраняется  без  всякой   примеси   находящегося   рядом
наличного бытия. - Но в этом состоит в  то  же  время  незавершенность  этой
системы. Монады суть такие представляющие монады лишь в себе или в Боге  как
монаде монад, или же в системе.  Инобытие  также  имеется,  еще  бы  оно  ни
находилось, в самом ли представлении, или как бы мы ни определяли то третье,
которое рассматривает их как иные, как многие. Множественность их  наличного
бытия лишь исключена  и  притом  только  на  мгновение,  монады  лишь  путем
абстрагирования положены как такие, которые суть не-иные. Если некое  третье
полагает их инобытие, то и некое третье снимает  их  инобытие;  но  все  это
движение, которое делает их идеальными, совершается вне их. Однако  так  как
нам могут напомнить о том, что это движение  мысли  само  имеет  место  лишь
внутри некоторой представляющей монады, то мы должны указать  также  на  то,
что как раз содержание такого  мышления  внутри  самого  себя  внешне  себе.
Переход от  единства  абсолютной  идеальности  (монады  монад)  к  категории
абстрактного (лишенного соотношений) множества наличного  бытия  совершается
непосредственно,  не  путем  постижения   в   понятии   (совершается   через
представление о сотворении), и обратный переход от этого  множества  к  тому
единству совершается столь же абстрактно. Идеальность, процесс представления
вообще, остается чем-то формальным, равно  как  формальным  остается  и  тот
процесс представления, который возвысил себя до сознания. Как в  приведенном
выше  замечании  Лейбница  о  магнитной  игле,  которая,  если  бы  обладала
сознанием, рассматривала бы свое направление к северу как некое  определение
своей свободы, сознание мыслится лишь как односторонняя форма,  безразличная
к своему определению и содержанию, так и идеальность  в  монадах  есть  лишь
форма,  остающаяся  внешней  для  множественности.   Идеальность,   согласно
Лейбницу, имманентна им, их природа состоит  в  процессе  представления;  но
способ их поведения есть, с одной стороны, их гармония, не имеющая  места  в
их наличном бытии, - она поэтому предустановлена; с другой стороны,  это  их
наличное бытие не понимается Лейбницем ни как  бытие-для-иного,  ни,  далее,
как  идеальность,  а  определено  лишь  как   абстрактная   множественность.
Идеальность множественности  и  дальнейшее  ее  определение  к  гармонии  не
становятся имманентными самой  этой  множественности  и  не  принадлежат  ей
самой.
   Другого рода идеализм, как, например, кантовский и фихтевский, не выходит
за  пределы  долженствования  или  бесконечного  прогресса  и  застревает  в
дуализме  наличного  бытия  и  для-себя-бытия.  Правда,  в   этих   системах
вещь-в-себе  или  бесконечный  импульс  вступает  непосредственно  в  "Я"  и
становится лишь неким  "для-Я",  однако  этот  импульс  исходит  от  некоего
свободного инобытия, которое вечно как отрицательное  в-себе-бытие.  Поэтому
[в такого рода идеализме]  "Я"  определяется,  правда,  как  идеальное,  как
для-себя-сущее, как бесконечное соотношение с собой, однако для-одного-бытие
не  дошло  до   исчезновения   того   потустороннего   или   направления   в
потустороннее.
   с) "Одно" (Eins)
   Для-себя-бытие есть  простое  единство  самого  себя  и  своего  момента,
бытия-для-одного.  Имеется  лишь  одно  определение  -  свойственное  снятию
соотношение  с   самим   собой.   Моменты   для-себя-бытия   погрузились   в
неразличимость (Unterschiedlosigkeit), которая есть  непосредственность  или
бытие, но непосредственность, основанная на  отрицании,  положенном  как  ее
определение. Для-себя-бытие есть, таким  образом,  для-себя-сущее,  и  ввиду
того, что в этой непосредственности исчезает его  внутреннее  значение,  оно
совершенно абстрактная граница самого себя - "одно".
   Можно здесь заранее обратить внимание на трудность, которая заключается в
последующем изложении  развития  "одного",  и  на  причину  этой  трудности.
Моменты,  составляющие  понятие   "одного"   как   для-себя-бытия,   в   нем
разъединяются (treten auseinander). Эти моменты таковы: 1) отрицание вообще;
2) два отрицания; 3) стало быть, отрицания двух, которые суть одно и то же и
4) которые совершенно противоположны; 5) соотношение с собой, тождество, как
таковое; 6) отрицательное соотношение и тем не  менее  с  самим  собой.  Эти
моменты разъединяются здесь оттого, что в для-себя-бытии как  для-себя-сущем
привходит форма непосредственности, бытия; благодаря этой непосредственности
каждый момент полагается как особое (eigene), сущее определение;  и  тем  не
менее они также нераздельны. Приходится, следовательно, высказывать о каждом
определении и  противоположное  ему;  это-то  противоречие  при  абстрактном
свойстве моментов и составляет указанную трудность.
   В. "ОДНО" И "МНОГОЕ" (EINS UND VDSLES)
   "Одно"  есть  простое   соотношение   для-себя-бытия   с   самим   собой,
соотношение, в котором моменты этого  для-себя-бытия  совпали  и  в  котором
для-себя-бытие  имеет  поэтому  форму  непосредственности,  а  его   моменты
становятся налично сущими.
   Как соотношение отрицательного с собой, "одно" есть процесс  определения,
а как  соотношение  с  собой  оно  бесконечное  само-определение.  Но  ввиду
теперешней непосредственности эти различия уже не положены лишь как  моменты
одного и того же самоопределения, а положены также  как  сущие.  Идеальность
для-себя-бытия как тотальность превращается,  таким  образом,  во-первых,  в
реальность и притом  в  самую  прочную,  самую  абстрактную  реальность  как
"одно". В "одном" для-себя-бытие есть положенное единство бытия и  наличного
бытия, как абсолютное соединение соотношения с иным и соотношения с собой;
   но, кроме того, появляется и  определенность  бытия  в  противоположность
определению бесконечного отрицания, в противоположность самоопределению, так