признается первым из  борющихся, который  теперь подчинен ему,  -  отношение
господства и рабства.
     Примечание.  Борьба  за  признание и подчинение власти  господина  есть
явление,  из   которого   произошла  совместная  жизнь   людей  как   начало
государства. Насилие,  составляющее основание  этого явления,  не  есть  еще
поэтому основание права, но лишь необходимый и правомерный момент в переходе
от  состояния  самосознания,  погруженного  в  вожделение  и  единичность  к
состоянию всеобщего самосознания. Это наличие есть внешнее, или  являющееся,
начало государств, а не их субстанциальный принцип.
     Прибавление.  Отношение  господства  и  рабства содержит  в  себе  лишь
относительное  снятие  противоречия  между  рефлектированной  в  самое  себя
особенностью  и  взаимным  тождеством  различенных, обладающих самосознанием
субъектов.  Ибо в этом отношении непосредственность особенного  самосознания
снимается  пока  еще только  со  стороны  раба  и, напротив, сохраняется  на
стороне господина. В то время как природность жизни еще  сохраняется здесь и
на той, и на  другой стороне, собственная  воля  раба отказывается здесь  от
себя  и отдается на  волю господина; содержанием воли раба становится теперь
цель повелителя, который, со своей стороны, принимает в свое самосознание не
волю раба, но лишь заботу  о поддержании его природной  жизненности;  притом
так, что в этом отношении  положенное тождество самосознания отнесенных друг
к другу субъектов осуществляется лишь односторонне.
     Что касается исторической стороны интересующего нас отношения, то здесь
можно отметить, что античные народы -  греки и римляне - еще не  возвысились
до понятия абсолютной свободы,  ибо они не познали еще того, что человек как
таковой - как вот это всеобщее "я", как разумное  самосознание - имеет право
на свободу.  Скорее человек только тогда признавался  у них свободным, когда
он  был  рожден  в   качестве  свободного.  Свобода  определялась   у   них,
следовательно  как  нечто природное.  Вот почему в их свободных государствах
существовало  рабство, и у  римлян возникали кровавые войны,  в которых рабы
пытались   добиться  для  себя  свободы  -  признания  за   ними  их  вечных
человеческих прав.

Вї434



     Это  отношение с  одной стороны,  -  так  как за средством  господства,
рабом, также должна быть сохранена  его  жизнь - есть общность потребности и
заботы  об  ее удовлетворении. На место грубого разрушения непосредственного
объекта становится  приобретение,  сохранение и формирование  его  как  того
посредствующего,  в  чем  смыкаются  обе  крайности  -  самостоятельности  и
несамостоятельности;  форма всеобщности в  удовлетворении  потребности  есть
длительно действующее средство и некоторая принимающая будущее во внимание и
его обеспечивающая предусмотрительность.

Вї435



     Во-вторых, согласно различию между рабом и господином, господин в  рабе
и  в  его службе  имеет наглядное представление значимости своего единичного
для-себя-бытия;    при   этом,    однако,    именно    посредством    снятия
непосредственного для-себя-бытия это снятие выпадает на долю другого. Однако
этот последний, т.е. раб, на службе у своего  господина постепенно полностью
теряет свою индивидуальную волю, свою самостоятельность, снимает  внутреннюю
непосредственность, своего вожделения и в этом самоовнешнении и страхе перед
господином полагает начало мудрости - переход к всеобщему самосознанию.
     Прибавление. Поскольку раб работает  на  господина,  следовательно,  не
исключительно в  интересах  своей  собственной  единичности,  постольку  его
вожделение  приобретает  широту, становится не только  вожделением вот этого
человека,  но  содержит  в  себе  в  то   же  время  и  вожделение  другого.
Соответственно  с  этим раб возвышается  над  самостной  единичностью  своей
естественной воли и  постольку  стоит  по своей ценности выше, чем господин,
остающийся  во власти  своего  себялюбия,  созерцающий в  рабе  только  свою
непосредственную   волю,  и  признанный   несвободным  сознанием  раба  лишь
формально.  Упомянутое подчинение  себялюбия  раба воле господина составляет
начало  истинной воли человека.  Трепет единичной воли - чувство ничтожности
себялюбия, привычка  к  повиновению - необходимый момент  в развитии каждого
человека. Не испытав  на самом  себе  этого принуждения, ломающего своеволие
личности, никто не может  стать свободным, разумным  и способным повелевать.
Чтобы  стать  свободным, чтобы приобрести способность к самоуправлению,  все
народы  должны  были  пройти  предварительно  через   строгую  дисциплину  и
подчинение воли господина. Так,  например, было необходимо, чтобы после того
как Солон дол афинянам свободные демократические  законы, Пизистрат захватил
в свои руки власть, опираясь на которую он приучил афинян к повиновению этим
законам.  И  лишь после  того как повиновение это  пустило корни, господство
пизистратитов стало излишним. И точно так же Рим должен был пережить строгое
управление царей, которое сломило естественное себялюбие  римлян, так что на
этой основе могла возникнуть та достойная удивления римская доблесть любви к
отечеству,  которая готова на всякие жертвы.  Рабство и тирания  составляют,