Людвиг Фейербах.
История философии.
Том 2.

Содержание.

1. ГЕГЕЛЕВСКАЯ ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
2. КРИТИКА "АНТИ-ГЕГЕЛЯ"
2. ЯКОБИ И ФИЛОСОФИЯ ЕГО ВРЕМЕНИ Доктора И Куна
4. ИЗЛОЖЕНИЕ, РАЗВИТИЕ И КРИТИКА ФИЛОСОФИИ ЛЕЙБНИЦА.


ГЕГЕЛЕВСКАЯ ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
Заслуга критической философии состоит в том, что она с самого начала 
рассматривала историю философии с философской точки ' зрения, видя в ней не 
перечень всевозможных, к тому же в большинстве случаев странных, даже 
смехотворных, мнений, а, наоборот, делая критерием её содержания "разумный 
философский смысл" (см. Рейнголъд. О понятии истории философии в статьях 
Фюллеборна по истории философии '. Различные философские системы она выводила 
при этом не из антропологических или каких бы то ни было других внешних причин, 
а из внутренних законов познания и, определяя их в этом отношении как данные a 
priori, постигала разумно-необходимые формы духа (сравни: Громанн2. О понятии 
истории философии, 1797, стр. 29-103) или видела в идее философии, по крайней 
мере общую цель систем при их рассмотрении и изложении (Теннеманн 3. Но эта 
точка зрения была сама по себе ещё недостаточной и ограниченной, так как некая 
определенная идея философии, ограниченная узкими рамками, считалась истиной и 
поэтому целью, реализацию которой философы якобы искали более или менее успешно.
 Предел разума, который Кант фиксировал представлением пресловутой "вещи в 
себе", был критерием рассмотрения и оценки философских систем. Вот почему 
Теннеманн - главный представитель этой точки зрения - в своем понимании и 
оценке систем так односторонен, однообразен и скучен. И как раз там, где речь 
идет о новых системах, его критика но является оригинальной:
повторяются те же самые объяснения, основания и возражения. И хотя он местами 
дает себя увлечь "божественным энтузиазмом" философии, прорывающим пределы 
ограниченности, но лишь на короткие мгновения, а затем снова появляется 
навязчивая идея о границах разума, который никогда не достигает в себе бытия, и 
мешает ему и читателю по-настоящему желать познания.
С устранением кантовского предела разума философия освободилась от той 
ограниченности, которую на нее неизбежно накладывала эта произвольная граница;
и только тогда смогла открыться поэтому универсальная, свободная перспектива в 
области философии. Ибо вместо одной определенной идеи философии, относящейся 
только внешне и отрицательно критически к другим системам, выступила теперь 
всеохватывающая, всеобщая, абсолютная идея философии - идея бесконечного, 
определяемая здесь как абсолютная идентичность идеального и реального. Только 
поэтому, что эта идея, если она не характеризуется конкретней и не отличается 
сама по себе, является неопределенной или по крайней мере неопределяющей, - 
только поэтому при рассмотрении и изложении истории философии с данной точки 
зрения отступало на задний план определенное различие систем, вообще особенного,
 на изучении и понятии которого основан как раз интерес и основательность 
исследования истории и её рассмотрение. Тождество реального и идеального, их 
разделение, противопоставление и соединение выступали как постоянно 
повторяющиеся формы, в которых выражались исторические явления.
Поэтому очередной и неотложной задачей философии было определение идеи 
абсолютного тождества в ней самой для того, чтобы найти в этом определении 
реальный медиум между общим идеи и особенным действительности, принцип для 
познания особенного в его особенности. Гегель решил эту задачу. Понятие истории 
является у него вообще понятием, идентичным основной идее его философии, 
благодаря чему общность и единство сущности, которые в других философских 
системах, например в философии Спинозы, являются господствующими, в его системе,
 может быть, чрезмерно отходят на задний план, так как у него идея философии, 
как таковая, превращается внутри себя самой в энциклопедию специфических 
противоречий, она является членящимся организмом, развивающим свою сущность в 
различных системах. Он довел абсолютное тождество объективного и субъективного 
до его истинного, разумного определения. Он снял с него вуаль анонимности, под 
которой оно скрывало свою девственную, недоступную сущность от любопытных 
взглядов рассудка, дал ему название и определил именем и понятием духа, 
осознающего себя самого, то есть различающего себя в себе и признающего это 
различие, эту противоположность себя самого, являющуюся принципом особых вещей 
и сущностей, источником всего определенного, различающегося бытия, как себя 
самого, как свою собственную сущность и оправдывающего себя как абсолютное 
тождество.
Поэтому Гегелю удалось рассмотреть историю философии, не теряя из поля зрения 
ни единства идеи в различных системах, ни различия и особенности их. Его 
исходная идея столь же мало является неопределенной, амальгамированной, 
снимающей различия, как и ограниченной, исключительной и нетерпимой, так что он 
должен был совершить насилие с помощью оков некоторых абстрактных понятий и 
формул над особенным, чтобы приспособить его к этой идее. Она содержит в себе 
самой принцип беспрепятственного, свободного развития и обособления; её 
основным положением является не "я живу и даю жить", а "я живу, давая жить". Её 
определения имеют такой универсальный, такой эластичный и одновременно