Людвиг Фейербах.
История философии
Том 1.

Содержание.
1. ВВЕДЕНИЕ
2. ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ
3. ИЗ ЭРЛАНГЕНСКИХ ЛЕКЦИЙ ПО ЛОГИКЕ И МЕТАФИЗИКЕ
4. ФРАНЦИСК БЭКОН ВЕРУЛАМСКИЙ
5. ТОМАС ГОББС
6. ПЬЕР ГАССЕНДИ
7. ЯКОВ БЁМЕ
8.РЕНЭ ДЕКАРТ
9. АРНОЛЬД ГЕЙЛИНКС
10 НИКОЛАЙ МАЛЬБРАНШ
11. БЕНЕДИКТ СПИНОЗА
12. ПРИМЕЧАНИЯ


ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ.
Открывая этим томом собрание своих сочинений, я прежде всего должен заметить, 
что эта коллекция древностей обязана возникновением не мне, но моему издателю.
Так думал я не только по поводу той небольшой брошюры, в которой привел эти 
выразительные слова одного французского поэта, то же самое приходило мне в 
голову и при завершении работы над каждым моим произведением. Как только была 
готова какая-либо книга, я говорил ей: прощай навсегда; каждая книга заставляла 
меня лишь осознать мои собственные ошибки и изъяны и поэтому оставляла лишь 
настоятельное желание погасить воспоминание о ней новой книгой. И вдруг мне 
было предъявлено требование обратить свой неудовлетворенный, противный 
священному писанию, противобиблейский взор на все давно уже исчезнувшие из моей 
памяти собственные писания. Что делать? Плыть против течения жизни? Вопреки 
требованиям природы идти вспять, а не вперед? Вопреки хорошему вкусу 
пережевывать давно переваренное? Вопреки телесному инстинкту воскрешать мертвых,
 вместо того чтобы рожать детей? Нет, любезный господин Виганд, это 
противоречит моей натуре, это противоречит моему чувству.
Между тем, как это часто бывает в жизни, размышление взяло наконец верх над 
противящимся чувством. Я так рассуждал и спорил с самим собой. Разумеется, 
взгляд на твои прежние писания для тебя нерадостный взгляд на твое прошлое, 
давно уже ставшее тебе чуждым. Но если для тебя нечто является прошлым, 
оказывается ли оно прошлым также и для других? Разве та пелена, которая спала с 
твоих глаз, не является в настоящее время доспехами твоих противников? Возьмем 
безмозглых философов, лишенных чувственных материальных основ своих мыслей, 
разве они при слове "мясо" не думают о паштете из гусиной печенки, разве под 
своей чувственностью как свидетельницей истинности они не подразумевают свои 
семенные яички, разве при упоминании зрительного бугра (thalamus nervorum 
opticorum) (2) они не помышляют о брачном ложе? Такие философы не напоминают ли 
тебя самого, каким ты некогда был в качестве студента и доцента, занимающегося 
философией Гегеля, Декарта или Спинозы? Разве ты не лишил себя 
кредитоспособности именно благодаря своим позднейшим писаниям, которые выражают 
твои теперешние взгляды и мысли, впрочем, увы! в весьма несовершенной форме? 
Разве ты ими не подорвал надежд, возлагавшихся на твои прежние писания? Правда, 
это делалось весьма близоруко. Но ведь и твое тусклое прошлое, лежащее позади 
твоего писательского поприща, продолжает оставаться актуальным. Разве 
правоверные и благонадежные богословы, которые хотят обработать тебя, зрелого 
человека, продвинулись вперед по сравнению с тобой, когда ты был благочестивым 
гимназистом? Разве в то время Библия не была для тебя величайшим авторитетом, 
источником правды, словом божьим? Разве ты не доказывал твоим погруженным в 
сомнения школьным товарищам объективности, подлинной реальности богочеловека, 
хотя для тебя бессознательно и разум был уже авторитетом, а теперь для тебя 
богочеловек лишь любовное чадо сверхприродного, сверхчеловеческого блаженства? 
Разве ты не поступил в университет в качестве позор ной памяти 
схоласта-богослова, то есть богослова, желавшего в образах веры усмотреть 
истины разума? Разве ты в свое время не думал, что с утратой веры ты потерял бы 
также связь, объединяющую тело и душу, основу и опору твоей жизни? Но разве 
такая вера не есть и в наши дни повсеместная вера? Не слышал ли ты сам из уст 
министров и парламентариев, что религиозная вера есть основа человеческого 
существования и благополучия? О, ты был бы великим мыслителем, если б и в наши 
дни рассуждал так, как рассуждал некогда, будучи богобоязненным школьником!
Всего этого нельзя отрицать; но разве современность - мерило истинности и 
пригодности для человечества? Разве она законодательница будущего? Разве даже 
для ближайшего будущего не оказывается истиной то, что в настоящее время 
признается заблуждением? Разве для этого будущего не становится делом практики 
то, что сейчас имеет значение лишь теории? Должен ли взгляд на нынешнее 
положение вещей сковывать твой неустанно стремящийся вперед дух? Ни в коем 
случае. Ты имеешь право оживить свое прошлое лишь тогда, когда ты сам с этим 
прошлым примирился, когда ты в состоянии совмещать его с настоящим, со своей 
нынешней точкой зрения.
Итак, окинь непредвзятым взором свое прошлое, и ты увидишь, созвучно ли оно и в 
какой степени твоему настоящему. Учти прежде всего тот способ, каким ты 
высказывался в своих писаниях, даже самых ранних. Высказывался ли ты как