абстрактный философ? Нет! Ты мыслил как философ, но писал не как философ;
ты неизменно превращал выражаемое тобой существо мысли в телесное, полнокровное 
существо. К объекту мысли ты предъявлял требование, чтобы он одновременно был и 
объектом эстетики; ты знал, что философия, как таковая, чистый разум, чистая 
мысль - ничто для человека и никак не может на него воздействовать, что 
человека можно убедить в истине лишь в том случае, если ее из мысленной 
сущности, из сущности умозрительной (ens rationis) превратить в сущность, 
подобную человеку, в чувственную сущность. Исходя, правда, не только из 
сознания этого, но и из внутренней необходимости, ты уже в первом анонимном 
произведении (3) высказал поэтому свои мысли о смерти и бессмертии только 
поэтическим, то есть чувственным, языком. Прозой написано лишь предисловие к 
этому произведению, текст его стихотворный. Что в предисловии высказано как 
философская истина, в самом тексте выражено в виде религиозной, т. е. 
антропологической, истины, как предмет ощущения, как непосредственная 
очевидность. В этом одном значение указанного произведения и отличие его от 
других текстов, отрицающих бессмертие, появившихся почти одновременно с ним;
лишь этим и определяется первое резкое различие христианского и нехристианского 
взгляда на жизнь;
пусть это единственный, но очень существенный пункт;
ведь только там в истории человечества образуются перерывы в старом и зачатки 
новой жизни, где неверие в божества старого мира проявляется в виде 
безусловного убеждения, как лично прочувствованная истина, как
осязаемая уверенность.
Этим же предметом ты был занят и в позднейшие годы, но исходя уже не с точки 
зрения пантеистического тождества, а с точки зрения политеистического различия, 
с точки зрения принципа Лейбница, различия определенности-таковы твои 
"Юмористически-философские афоризмы".(4) Говоря кратко, мысль данного 
произведения такова: дух, человеческая душа не есть та неопределенная, 
имматериальная, простая, абстрактная сущность, над которой психологи ломают 
себе голову, - это не что иное, как существенная определенность человека, 
делающая его тем, что он есть, это характерное своеобразие, выразительнейшая 
форма его индивидуальности. Но как ты выразил эту мысль со всеми ее 
последствиями? Символически, образно, т. е. конкретно, фактически на одном 
определенном примере, который вместе с тем вполне реализует и конкретизирует 
указанную общую мысль. Впрочем, политическое состояние Германии оказало большое 
далеко не отрадное влияние на форму, даже на содержание вообще на стиль мною 
написанного. Этот стиль.
Этот чувственный, конкретный способ созерцания и изложения ты применял всюду, 
даже в области критики и истории философии; всюду ты абстрактное связывал с 
конкретным, нечувственное с чувственным, логическое с антропологическим. 
Отличие нынешних твоих писаний от прежних в том, что ты превратил в сущность то,
 что для тебя раньше было лишь образом, превратил в действительное, в само 
содержание то, что для тебя ранее было лишь формой; теперь ты сознательно, 
открыто высказываешь то, что раньше высказывалось тобой косвенно, неосознанно. 
В прежнее время ты высказывался или мыслил по меньшей мере вразрез с 
официальной философией: подлинна та философия, которая сама себя упраздняет, 
которая обнаруживает себя не как философия, которая по форме, по виду не есть 
философия;
теперь же ты прямо говоришь: подлинная философия есть отрицание философии, 
вовсе не есть философия;
прежде ты думал, а также и высказывал, хотя не формально, не словесно, а 
фактически: истинное должно быть наличным, действительным, чувственным, 
наглядным, человеческим; теперь ты вполне последовательно выражаешься обратным 
способом: только действительное, чувственное, человеческое есть истинное.
Взгляни на содержание своих произведений, в особенности исторических, в которых 
ты под чужими именами высказывал собственные мысли: бросается в глаза связь 
этих книг с теми, которые характеризуют твою теперешнюю точку зрения; таков 
"Бейль", (5) которого ты, следуя поставленной себе задаче, писал с позиций 
рационализма и который этим существенно отличается от твоей "Сущности 
христианства", (6) впрочем, рационалистическая точка зрения повлияла и на эту 
последнюю книгу вразрез с ее подлинным духом; таков же и твой "Лейбниц", (?) в 
котором ты рассмотрел и выдвинул в противоположность принципу тождества 
(выраженному в твоих "Мыслях о смерти" и господствующему еще и в первом томе 
твоей "Истории философии")
не столько нагляден, сколько часто затемняет мысль. Впрочем, здесь я 
ограничиваюсь лишь беглым наброском хода своих мыслей, принцип различия, 
индивидуальности, чувственности, но выдвинул номиналистически, абстрактно, 
выразил не в чувственных формах и даже вразрез с ними; таким образом, ты дал 
критику богословия, правда одностороннюю, опирающуюся на метафизику. Остается 
только пробел в виде первого тома твоей истории философии. Тут особенно важную 
роль играет отношение бытия к мышлению, поводом к чему явилось положение 
Декарта "мыслю, следовательно, существую" и так называемое онтологическое 
доказательство бытия бога как высшей мыслящей сущности.
Всякого рода верующие люди с давних пор мучались над доказательствами бытия 
божьего и утверждали, что бытие бога нельзя доказывать, да оно и не нуждается в 
доказательствах, будучи непосредственно очевидным. Но это утверждение находится 
в противоречии как с историей, так и с разумом. В отличие от самоочевидности 
человека непосредственно очевидно только бытие природы, но не бытие бога, то 
есть существа отличного от природы и человека. Во всяком случае первоначально 
это существо скорее опирается лишь на один вывод, а именно на тот, что природа