костях всякого творения, как самая благородная тинктура находится в силе света, 
самая большая сладость - в мозге костей, а в крови - лишь огненная тинктура. 
Тинктура играет большую, но весьма мистическую роль у Якова Бёме. "Она есть 
причина видимости или блеска; это причина того, что все творения видят и 
живут"; "она дает всем вещам силу и красоту, однако это не вещь, но действует в 
вещи и заставляет её расти и цвести"; "в благоухающей траве это приятная 
сладость и нежность; если бы не было тинктуры, то трава не имела бы ни цветов, 
ни запаха". "Как скоро цветок опадает, тинктура исчезает, как в стекле или 
тени" О трех принципах, гл. 12 и 13). Таким образом, это мозг вещей, сок жизни, 
"ни чистый дух, ни чистая вода, но середина между духом и существом, или телом",
 как это сказано в Clavicula вышеупомянутого извлечения из Якова Бёме. 
Последователь Бёме Этингер (в собр. избр. соч. Сведенборга, т. V, 1777) 
объясняет её так: "Самая благородная тинктура тела находится в мозге костей, 
она не только текучего, но светящегося рода, ибо она есть блеск огня". "Химики 
называют её spiritum rectorem правящим духом и иногда получают возможность 
видеть её". "Материя не может мыслить, но тинктура относится к мышлению, и 
небесная соль - "самая благородная материя - это соль" - есть основа 
размышления" (стр. 253-258). 
Все, что в сущности этого мира мягко, нежно и тонко, исходит и дает само себя и 
есть её основа и начало по единству вечности (поскольку она кроме движения как 
вечное единое есть наибольшая нежность), так как единство всегда исходит из 
себя и так как под сущностью тонкости, как и у воды и воздуха, не разумеют 
чувствительности или страданий, ибо та же сущность едина в самой себе. А что 
твердо и плотно, как кости, дерево, травы, металлы, огонь, земля, камни и т. п. 
вещества, в том пребывает образ божественной силы и движения (в котором 
божественная воля присоединяется к самости как к силе) и смыкается со своим 
разделителем как истечением божественного стремления, как благородная 
драгоценность или искра божественной силы перед грубостью, и потому твердо и 
огненно, что оно имеет свое основание божественной постижимости, где вечно 
единое всегда вводится в основу троичности для движения сил и все-таки 
замыкается перед истечением как перед введением собственной воли природы и 
силой единства действует через природу.
Точно так же следует понимать благородную тинктуру (чувственный противомет 
единства и равенства):
где она наиболее благородна, там она большей частью сомкнута с твердостью, ибо 
единство заключено в ней в подвижности, как в чувствительности действия, 
поэтому оно скрывается, а в тонкости не связано с такой чувствительностью, но 
оно во всех вещах одинаково, как вода и воздух одинаковы для всех вещей и 
находятся во всех вещах, а сухая вода (огненная) не есть настоящая жемчужная 
почва, в которой тонкая сила действия единства находится в центре. Эту тайну 
следует понимать так, что мягкое и тонкое возникает из единства, от его 
истечения из Mysterio magno великой тайны и ближе всего к единству, а 
благороднейшая основа божественного откровения в силе и действии лежит в 
огненной твердости, и сухое единство является темпераментом, которому снова 
присуща раздельность всех сил, ибо где силы не находятся в единстве воли, там 
воля разделена, и в этой вещи нельзя полагать большой силы, что следует 
заметить medicis врачам (1. с. 36-48). Все в природе, что, по Якову Бёме, имеет 
характер безразличного единства и равенства (которые в природе, где все 
находится в отдельности, конечно, имеют границы, то есть сами определены и 
отличны от другого), характер отдающейся, сообщающейся, все проникающей 
всеобщности, как свет, воздух, есть естественный противомет единства, воли 
божества без аффектов и различий и в нем имеет свое основание и происхождение. 
Напротив, такие вещества, как камень, металл, кость, представляют объективацию 
единства, заключенного в самости, явного, как единство, определенного, как свет,
 когда оно уже не первая, тихая, как бы бессознательная, но огненная, 
самосознающая любовь, горение любви. Ибо в них находится кроткое единство, 
отличное от противоположности - твердости, представляющей форму самости, в то 
время как в этой противоположности обнаруживается ощутимое, определенное 
единство. Например, мозг в костях, как мягкое, жидкое, отдающееся и 
сообщающееся, как питание костей, имеет природу света, воздуха и вместе с тем 
единства, но единства в себе; здесь же имеется сплоченное, замкнутое, 
действующее в своей противоположности, устраняющее эту противоположность, 
отрицательное, огненное, индивидуальное единство которое потому благороднее, 
чем то другое единство.
Здесь мы имеем несколько примеров, как Бёме выводит камень и кость, воздух и 
свет, землю и воду из божественной сущности. Как пример его религиозной 
натурфилософии мы прибавим ещё следующие: "В том месте, где жесткое качество 
было первым, salitter селитра (то есть основное вещество природы, материальная 
совокупность семи качеств, или источников духа, первая материя) сжалась и 
высохла, так что образовались твердые жесткие камни; а в тех местах, где 
терпкий дух вместе с горьким был первым, там образовался колючий песок, так как 
бушующий горький дух разбил salitter (Аврора, гл. 18, § 11). "Жидкая вода ищет 
долины и есть смирение жизни; она не поднимается, как жесткое, горькое и 
огненное качество. Поэтому она всегда ищет самых низких мест на земле; это 
означает истинный дух кротости" (там же, гл. 19, 70, 71).

§ 52. Происхождение зла
Видимый, настоящий, действительный, материальный мир есть место действия зла, 
он даже по христианскому религиозному представлению Якова Бёме обязан своим 
бытием отпадению от бога - падению Люцифера и Адама; ибо до падения человек не