относится то, что Спиноза говорит о модификациях в отличие от субстанции и об 
определениях. "Определение выражает только сущность предмета, а не множество 
или множественность. Поэтому только из определения бога, выражающего 
необходимое существование, вытекает его существование, и притом существование 
лишь одного бога; существование же модификаций, которых много, может быть 
познано не из их определения, но лишь из опыта".
Таким образом, телесная субстанция выражает чистую, неограниченную 
действительность (реальность, совершенство), ибо хотя она не мыслит или 
исключает из себя мышление, но это не выражает никакого несовершенства, 
недостатка, ибо не мышление относится к её сущности, а лишь протяжение; 
недостаток же, несовершенство бывает лишь там, где нечто отнимается от вещи, 
что, однако, относится к её сущности. А так как все относится к богу, что в 
совершенстве выражает бытие, так он не есть определенный род сущности, но 
абсолютно неограниченное существо, которому поэтому присуще все, что не 
содержит в себе предела, отрицания, так как в противном случае его сущность 
была бы определенной, то и протяжение, так как оно в совершенстве выражает 
бытие, относится к сущности бога, оно так же, как мышление, есть атрибут бога. 
Подробнее Спиноза объясняет это в письме 41: "Я высказал то предположение, что 
всякое совершенство состоит в бытии, а всякое несовершенство - в лишении бытия. 
Хотя, например, понятие протяжения отрицает понятие мышления, но это не 
означает несовершенства протяженного бытия. Я бы здесь хотел обратить внимание 
на то, что слово "несовершенство" означает недостаток свойства, принадлежащего 
к природе предмета. Например, несовершенным можно назвать протяженное бытие в 
отношении длительности, положения, количества, а именно за то, что оно не 
длится долее, за то, что не утверждает своего положения, или за то, что оно не 
обнимает большего пространства. Но никогда за то, что оно не мыслит; ибо все 
это вовсе не требуется природой протяжения, то есть именно этим определенным 
способом бытия. А так как природа бога состоит не в определенном роде бытия, но 
А так как протяжение и мышление каждое лишь в своем роде выражает бесконечную 
сущность, каждое лишь в своем роде или в определенном качестве сущности 
неограниченно и неопределенно (не отрицательно, утвердительно), бог же в своей 
сущности есть абсолютно неограниченное существо, то они выражают сущность 
самого бога лишь определенным образом;
протяжение есть лишь один из бесконечных атрибутов бога так же, как мышление.

§ 88. Критика учения об атрибутах
Спиноза определяет субстанцию как существо, состоящее из бесконечных, то есть 
не только по сущности, а и по числу бесконечных, или бесконечно многих 
атрибутов. Чем больше реальности или бытия имеет существо, тем больше число 
атрибутов присуще ему. Спиноза же называет лишь два атрибута, именно мышление и 
протяжение, которые конечный разум понимает в качестве моментов, констатирующих 
сущность бога; других или большего числа он не называет. Спиноза говорит: "...
ибо человеческая душа не познает ничего иного, как то, что заключает в себе 
идею действительно существующего тела или что из нее вытекает, но эта идея тела 
не выражает никаких других атрибутов бога, кроме мышления и протяжения. Поэтому 
человеческая душа или идея человеческого тела, так как последняя есть сама душа,
 не содержит никаких иных, кроме этих двух, атрибутов. Из этих атрибутов или из 
их состояний нельзя вывести или познать никакого иного атрибута бога". Ибо 
каждый атрибут бога должен быть понят и мыслим через себя самого. Таким образом,
 Спиноза устанавливает здесь непостижимость. Но как всякая подобная 
непостижимость есть лишь следствие недостатка в принципе, из которого мы 
исходим, который, однако, не познается и потому имеет весьма понятное 
происхождение, так это происходит и здесь. Субстанция есть неограниченная 
действительность. Протяжение лишь постольку атрибут бога, лишь постольку 
составляет сущность субстанции, поскольку она не ограничена, не определена в 
своем роде, поскольку она выражает бытие, а не отдельный род бытия или сущности.
 Но протяжение есть лишь род сущности; как таковое, оно определено, а как 
определенное, оно есть предел, небытие; так что реальное в нем есть безусловно 
не ограниченная, не определенная как протяжение субстанция. То же самое верно 
для мышления. Что же после этого остаётся от обоих атрибутов, кроме совершенно 
отвлеченной количественной определенности, числа, той определенности, что их 
два? Но два само есть ограниченность, так что субстанция должна иметь 
бесконечно, неопределенно много атрибутов.
Хотя мышление и протяжение различны между собой, но они выражают одну и ту же 
сущность, одну и ту же вещь, именно субстанцию, которая равнодушна к тому, 
воспринимается ли она в качестве протяжения или мышления, и, таким образом, 
составляют одно с субстанцией. Но поскольку они оба выражают и представляют 
субстанцию лишь известным образом, они являются для нее небытием; и различие их 
в отношении к ней нереально. Таким образом, для них не остается ничего иного, 
как лишь различие числа, безразличная определенность, что их два. Но эта 
безразличная граница сама собой переходит и исчезает в безразличном множестве, 
в бесконечном ряду. Оба атрибута теряются и исчезают без опоры (ибо их опора 
была бы реальностью их определенности; лишь реальность их различия делала бы 
ненужным неопределенную множественность атрибутов), как два в бесконечном 
множестве других неизвестных атрибутов, которые, хотя каждый выражает 
субстанцию известным образом, но так как этот известный способ как определенный 
представляет нереальность, также различаются друг от друга лишь тем, что их 
много. Здесь очевиден недостаток спинозовской философии, вытекающий из того, 
что определенность мыслится в ней лишь как отрицание.
Как не основателен этот упрек, так не обосновано то, в чем Тецнеман в своей