неограниченная чувственность. Бог есть вечное бытие, то есть непрестанно сущее, 
бытие во все времена; бог есть бытие вездесущее, то есть не ограниченное 
местом; бог есть существо всеведущее, то есть его объектом является все 
единичное, все чувственное, без различия, без ограничения местом и временем.
      Это особенно обнаруживается, между прочим, в превосходной степени и в 
приставке «наи», которыми обозначались божественные предикаты и которые прежде, 
как, например, у неоплатоников, – этих христиан среди языческих философов, – 
играли в богословии главную роль.
      Вечность и вездесущие суть чувственные свойства, так как они не отрицают 
бытия во времени и пространстве, а отрицают только бытие, ограниченное 
определенным местом и временем. Всеведение есть также чувственное качество, 
чувственное знание. Религия, не стесняясь, приписывает богу внешние чувства; 
бог видит и слышит все. Но божественное всеведение есть чувственное знание, 
лишенное главного свойства, существенной определенности действительного 
чувственного знания. Мои чувства позволяют мне представлять себе чувственные 
предметы только отдельно друг от друга и в последовательном порядке, а бог 
представляет себе все чувственное сразу, все пространственное – вне 
пространства, все временное – вне времени, все чувственное – внечувственным 
образом. Другими словами: я фантазией расширяю свой чувственный горизонт, я 
объединяю все вещи, не исключая даже и пространственно отсутствующих, в смутном 
представлении всеобщности и олицетворяю это возвышающее меня над ограниченной 
чувственной точкой зрения и благотворно действующее на меня представление как 
божественную сущность. Мое знание, связанное местом и чувственным опытом, 
кажется мне ограниченным, и я уничтожаю это ограничение при помощи фантазии, 
дающей полный простор моим чувствам. Это отрицание при помощи фантазии есть 
утверждение всеведения как божественной силы и сущности. Тем не менее 
всеведение отличается от моего знания только количественным образом; качество 
знания одинаково и там и здесь. Я не мог бы на самом деле приписывать 
всеведения объекту или существу, вне меня находящемуся, если бы оно существенно 
отличалось от моего знания и не отвечало моим представлениям, моему воображению.
 Божественное всеведение и мое знание носят одинаково чувственный характер, как 
в отношении объекта, так и содержания. Фантазия устраняет границу только 
количества, а не качества. Наше знание ограничено; это значит: мы знаем лишь 
коечто и немногое, а не все.
      «Следовательно, бог знает, как велико количество блох, козявок, комаров и 
рыб; он знает, сколько их родится и умирает, но знает это не в раздельности и 
по порядку, но все одновременно, сразу» (Петр Ломб., lib. I, dist. 39, гл. 3).
      Благотворное влияние религии основано на этом расширении чувственного 
сознания. В религии человек чувствует себя как бы под открытым небом, под 
богом; в чувственном сознании он замкнут в своем узком, ограниченном помещении. 
Религия по существу, по своему источнику (а только источник религии свят, 
истинен, чист и прекрасен) относится только к непосредственно чувственному, 
неоформившемуся сознанию, она есть устранение чувственных границ. Замкнутые в 
себе, ограниченные люди и народы сохраняют религию в её первоначальном смысле, 
поскольку они сами остаются ещё при начале или у источника религии. Чем 
ограниченнее кругозор человека, чем меньше он знаком с историей, природой и 
философией, тем искреннее его привязанность к своей религии.
      Поэтому религиозный человек не чувствует в себе потребности в образовании.
 Почему у евреев не было ни искусства, ни науки, как у греков? Потому, что они 
не чувствовали потребности в них. А чем объяснить отсутствие у них этой 
потребности? Иегова возмещал им эту потребность. Божественное всеведение 
возвышает человека над границами его знания; божественная вездесущность – над 
границами пространства; божественная вечность – над границами его эпохи. 
Религиозный человек чувствует себя счастливым благодаря своей фантазии; он 
потенциально обладает всем: его багаж всегда при нем. Иегова сопровождает меня 
повсюду; мне не нужно преодолевать свою ограниченность; мой бог есть 
совокупность всех сокровищ и ценностей, всего, что нужно знать и помнить. 
Образование зависит от внешних условий, имеет разнообразные потребности, так 
как оно преодолевает границы чувственного сознания и жизни опятьтаки 
чувственной, действительной деятельностью, а не волшебной силой религиозной 
фантазии. Поэтому, как сказано выше, христианская религия по существу не 
заключает в себе принципа культуры, образования, так как она преодолевает 
границы и трудности земной жизни только фантазией, богом и на небесах. Бог есть 
все, чего жаждет и требует сердце, он совмещает в себе все вещи, все блага. 
«Ищешь ли ты любви или верности, истины, утешения или постоянной помощи, – все 
это в нем содержится беспредельно и безмерно. Жаждешь ли ты красоты, – он есть 
совершенная красота. Хочешь ли ты богатства, – он богаче всех. Желаешь ли ты 
могущества, – он всемогущ. Все, чего только пожелает твое сердце, все это во 
множестве ты находишь в нем, в том едином благе, каким является бог». Но тот, 
для кого все исчерпывается богом, кто уже наслаждается небесным блаженством в 
своем воображении, тот не чувствует нищеты и бедности, которые вызывают 
стремление к культуре. Единая цель культуры – осуществить земное блаженство, а 
небесное блаженство достигается только религиозной деятельностью.
      «Кто сознал всеведущего, тот не может не быть всезнающим» (Liber meditat, 
гл. 26 – ПсевдоАвгустин).
      J. Tauler, I, c., p. 312.
      Первоначально исключительно количественное различие между божеским и 
человеческим существом, благодаря рефлексии, превращается в различие 
качественное, вследствие чего душевный аффект, непосредственное выражение 
восторга, восхищения, впечатление, произведённое на душу фантазией, фиксируется