РАЗЫСКАНИЕ ИСТИНЫ ПОСРЕДСТВОМ ЕСТЕСТВЕННОГО СВЕТА,

    который сам по себе, не прибегая к содействию религии или философии,
  определяет мнения, кои должен иметь добропорядочный человек относительно
   всех предметов, могущих занимать его мысли, и проникает в тайны самых
                              любопытных наук.

Добропорядочный человек не обязан перелистать все книги или тщательно
усвоить все то, что преподают в школах; более того, если бы он потратил
чересчур много времени на изучение книг, это образовало бы некий пробел в
его воспитании. В течение жизни ему необходимо совершить много иных дел, и
его жизненный досуг должен быть распределен настолько верно, чтобы большая
часть этого досуга отводилась на свершение добрых дел, понятие о которых
бывает ему внушено его разумом, даже если он иных наставлений не получает.
Однако в этот мир он приходит невежественным, и, поскольку ранние его
познания основываются лишь на неразвитом чувственном восприятии и на
авторитете его наставников, почти невозможно, чтобы воображение его не
оказалось в плену бесчисленных ложных мыслей до того, как его разум примет
на себя руководящую роль, и в дальнейшем ему нужны большая сила характера
или же наставления какого-либо мудреца - как затем, чтобы избавиться от
занимающих его ум ложных теорий, так и для того, чтобы заложить первоосновы
прочного знания и открыть себе все пути, идя которыми он может поднять свои
знания на высшую доступную ему ступень.

Об этих-то вещах я и решил написать в данном труде, дабы пролить свет на
истинные богатства наших душ и указать каждому человеку средства для
отыскания в самом себе, без заимствований у других, всего того знания,
какое необходимо ему для правильного жизненного поведения и для
последующего достижения - с помощью самостоятельных занятий - всех тех
самых интересных знаний, какими может располагать человеческий разум.

Но, опасаясь, как бы величие моего замысла не преисполнило ваши умы таким
изумлением, кое сразу же исключило бы доверие, я хочу предупредить вас, что
предприятие мое не столь непосильно, как это могло бы показаться: ведь все
знания, не превышающие возможности человеческого ума, связаны между собой
столь чудесной цепочкой и могут быть выведены одно из другого с помощью
столь необходимых умозаключений, что для этого вовсе не требуется особого
искусства и восприимчивости, если только, начав с самых простых
умозаключений, мы сумеем, ступенька за ступенькой, подняться к самым
возвышенным. Я постараюсь показать вам это здесь с помощью ряда столь ясных
и доступных доводов, что всякий поймет: было бы ошибкой не видеть впереди
правильного пути и задерживаться мыслью на уже высказанных мной
соображениях, если он (не) сумел заметить то же, что и я; ведь я заслуживаю
славу открытия этих вещей не более, чем прохожий, в силу счастливого случая
наткнувшийся на некий богатый клад, который многие долгое время до этого
усердно, но бесполезно искали.

Право, я изумлен, что среди стольких незаурядных умов, кои могли бы
выполнить эту задачу гораздо лучше меня, не нашлось ни одного, у кого
хватило бы терпения разрешить эти вопросы: почти все они напоминали
путников, покинувших столбовую дорогу ради боковой тропки и заблудившихся
среди терновника и обрывов.

Однако я вовсе не стремлюсь исследовать, что знали другие или чего они не
знали; мне довольно заметить, что, если бы даже вся наука, какой только
можно желать, содержалась в написанных книгах, все равно то хорошее, что в
них есть, перемешано с таким количеством бесполезных вещей и беспорядочно
раскидано в такой куче огромных томов, что для прочтения всего этого
потребовалось бы больше времени, нежели нам отпущено в этой жизни, а для
выборки полезных истин - больше ума, нежели требуется для самостоятельного
их открытия.

Это позволяет мне надеяться, что вы охотно усмотрите здесь более легкий
путь и истины, кои я изложу, будут хорошо вами приняты, хотя я и не
заимствовал их ни у Аристотеля, ни у Платона; полагаю, что они получат
распространение в мире, подобно монете, коя не менее ценна, когда она
извлекается из сумки крестьянина, чем тогда, когда ее выдает банкир. Итак,
я попытался сделать их одинаково полезными для всех людей; для достижения
этого я счел наиболее удобной манерой стиль учтивой беседы, в ходе которой
каждый из собеседников дружелюбно раскрывает перед своими друзьями лучшее,
что у него есть на уме; пользуясь именами Евдокса, Полиандра и Эпистемона,
я рисую, как человек посредственного ума, суждение которого, однако, не
извращено никакими предубеждениями и чей разум сохраняет всю свою
первозданную чистоту, принимает в своем сельском доме, где он живет, двух
незаурядно умных и наиболее любознательных людей своего века, один из
которых никогда но учился, а другой, наоборот педантично знает все, что
можно усвоить в школах; там среди других разговоров, кои я предоставляю вам
дорисовать в своем воображении, точно так же как вид местности и все ее
детали,