, немалого, а
именно: я проследил причину ошибки и заблуждения. Конечно же, здесь не
может быть никакой иной причины, помимо той, которую я указал; и коль скоро
при вынесении суждений я удерживаю свою волю в таких границах, что даю ей
свободу проявлять себя лишь в отношении того, что интеллект предъявляет ей
как ясное и отчетливое, я никоим образом не могу ошибиться: ведь всякое
ясное и отчетливое восприятие - это, без сомнения, нечто, и оно не может
возникнуть из ничего, но по необходимости имеет своим творцом Бога - того,
говорю я, всесовершенного Бога, коему противна всякая ложь; итак, все, что
от него исходит, истинно. Сегодня я познал также, что мне всегда следует
остерегаться ошибок, - но не только это: я должен всеми силами доискиваться
истины. Разумеется, я найду ее, если только достаточно внимательно стану
относиться ко всему, что я понимаю в совершенстве, и отделять это от того,
что воспринимаю туманно и смутно. К выполнению этой задачи я в дальнейшем
приложу все усилия.


   ПЯТОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ


  О сущности материальных вещей, и снова о Боге - о том, что он существует

Многое мне предстоит еще рассмотреть относительно атрибутов Бога и многое
также - в отношении моей собственной природы, или природы моего ума; быть
может, я выполню это в другой раз, теперь же (после того как я приметил,
чего именно надо опасаться и что надо делать для достижения истины) главное
- попытаться выбраться из бездны сомнений, куда я погрузился в минувшие
дни, и посмотреть, нельзя ли установить относительно материальных вещей
что-либо достоверное.

Прежде, нежели я начну исследовать, существуют ли вне меня подобные вещи, я
должен рассмотреть идеи этих вещей, поскольку они присутствуют в моем
сознании, и понять, какие из них отчетливы, а какие смутны.

А именно, я отчетливо представляю себе величину, обычно именуемую у
философов непрерывной (continua), или протяженность этой величины (а
точнее, имеющей эту величину вещи) в длину, ширину и глубину; я замечаю в
этой протяженности различные части, любые размеры, очертания, положения и
перемещения этих частей, а в этих перемещениях - любые длительности. Ъ

Мне вполне понятны и ясны не только все эти вещи, рассматриваемые, таким
образом, в родовом аспекте, но, внимательно вглядываясь, я воспринимаю
бесчисленные частности относительно очертаний, количества, движений и т.
п., истинность которых настолько ясна и созвучна моей природе, что, как
только я открываю для себя все это, я, очевидно, не столько научаюсь
чему-то новому, сколько припоминаю уже знакомое мне или, иначе говоря,
впервые обращаюсь мыслью к тому, что давно уже присутствовало в моем уме,
и, значит, я прежде просто не обращал на эти вещи свой умственный взор.

Но вот что, по-моему, здесь особенно важно: я нахожу у себя бесчисленные
идеи некоторого рода вещей, кои, даже если, быть может, их нигде вне меня
нет, тем не менее не могут считаться ничем; и хотя я эти вещи некоторым
образом мыслю по произволу, однако они не вымышлены мною и идеи эти имеют
собственные, поистине присущие им и неизменные черты. Когда, к примеру, я
представляю себе треугольник, то, хотя такой фигуры, быть может, нигде на
свете, кроме как в моей мысли, не существует и никогда не существовало, все
равно существует ее определенная природа, или сущность, или, наконец,
неизменная и вечная форма, которая не вымышлена мною и не зависит от моего
ума. Отсюда ясно, что могут быть доказаны различные свойства этого
треугольника, например, что три его угла равны двум прямым, что наибольшему
его углу противолежит наибольшая сторона и т. п., -все то, что я вольно или
невольно сейчас отчетливо постигаю, хотя ранее, когда воображение мое
рисовало мне треугольник, я никоим образом об этих вещах не размышляв, и
потому они мною не вымышлены.

К этому не имеет никакого отношения возможное возражение, что, дескать,
такая идея треугольника могла явиться мне от внешних объектов через мои
органы чувств, потому что я мог перед тем созерцать тела, имеющие
треугольную форму: ведь я способен измыслить несчетное число других фигур,
относительно которых не может быть подозрения, что они когда-либо проникли
в мое сознание через посредство чувств; а между тем я способен доказать
самые различные их свойства не менее точно, чем свойства треугольника. Все
эти фигуры, несомненно, истинны, коль скоро я познаю их отчетливо, и, таким
образом, они являются чем-то, а не чистым небытием; я уже обстоятельно
показал, что все, познаваемое мной отчетливо, тем самым истинно. И даже
если бы я этого не доказал, природа моего ума, вне всякого сомнения,
такова, что я не имею возможности не выразить своего согласия с этими
истинами - по крайней мере до тех пор, пока я их ясно воспринимаю; я также
припоминаю, что и в прежние времена, когда я был очень сильно привязан к
объектам чувств, я всегда считал наидостовернейшими истины, относящиеся к
фигурам, числам или другим арифметическим, геометричес