Но 
если тогда я лишь в слабой степени чувствовал боль от раны, то теперь я страдаю 
гораздо больше от унижения и сильнее мучаюсь от клеветы, возводимой на мое 
доброе имя, чем от нанесенного моему телу увечья. Ибо написано: "Лучше доброе 
имя, чем большое богатство". И блаженный Августин говорит в своей проповеди "О 
жизни и нравах духовенства": "Кто доверяется своей совести и пренебрегает 
мнением о себе, тот - жесток". А несколько выше он же говорит: "Будем проявлять 
свои добрые свойства по слову апостола, не только пред богом, но и пред людьми. 
Для нас самих достаточно нашей собственной совести; ради же других слава наша 
не должна затемняться, но должна возрастать. Совесть и добрая слава - это 
различные вещи. Совесть для тебя, а слава для ближнего". А если бы сам Христос 
и его последователи - пророки, апостолы и другие святые отцы, - вовсе не 
изувеченные, жили бы в одно время с моими врагами и последние увидели бы их в 
близкой беседе главным образом с женщинами, каких бы мерзостей по своей злобе 
не наговорили мои враги о Христе и его последователях? Ведь и блаженный 
Августин в своей книге "О деянии монахов" указывает, что некоторые женщины 
стали неразлучными спутницами господа Иисуса Христа и апостолов и следовали за 
ними даже на проповедь. Августин говорит: "С ними шли верные женщины, 
обладавшие земными благами, и питали их, чтобы они не испытывали нужды ни в чем 
необходимом для поддержания жизни". 

А если кто не верит, что так делали апостолы, странствуя ради проповеди 
Евангелия в безгрешном общении с женщинами, тот пусть послушает евангелие и 
узнает, что апостолы поступали так по примеру самого господа. Ведь в Евангелии 
написано: "Затем и сам он проходил по городам и селениям, проповедуя и 
благовествуя царствие Божие, а с ним двенадцать [апостолов] и несколько женщин, 
исцеленных от злых духов и болезней: Мария, нарицаемая Магдалиной, Иоанна, жена 
Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, а также многие другие, служившие Христу 
всем, чем могли". И папа Лев IX сказал в своем сочинении против послания 
Пармениана "О стремлении в монастырь": "Мы признаем вообще, что епископу, 
пресвитеру, диакону и иподиакону не позволяется отрекаться от заботы о 
собственной жене под предлогом посвящения себя делу веры, если это касается 
обеспечения жены пищей и одеждой, а не плотского сожительства". Мы читаем у 
блаженного Павла, что так поступали и святые апостолы: "Разве мы не имеем 
власти иметь спутницей сестру-жену, как братья господни и Кифа?" Обрати 
внимание, неразумный, что апостол не сказал: "Разве мы не имеем власти обнимать 
сестру-жену", а сказал: "иметь спутницей"; и именно для того, чтобы за свою 
проповедь получать от них пропитание, а не затем, чтобы вступать с ними в 
плотское общение. 

Конечно, тот фарисей, который в душе помышлял о господе: "Если бы он был 
пророком, то знал бы, кто и какая женщина прикоснулась к нему, ибо она - 
грешница", в силу слабости человеческого суждения мог скорее так дурно подумать 
о Христе, чем мои враги предполагать постыдное обо мне; или тот, кто видел, как 
Христос поручил свою мать юноше или как пророки посещали вдовиц и разделяли их 
общество, мог бы с большею вероятностью на основании этого возыметь подобное 
подозрение. 

А что бы сказали эти мои хулители, если бы они увидели, как захваченный в плен 
монах Малх, о котором пишет блаженный Иероним, жил в одной келье с женой. В 
каком преступлении они обвинили бы Малха на основании того, о чем выдающийся 
учитель церкви говорит с большой похвалой: "Там был один старец по имени Малх, 
местный уроженец. И в его келье жила старуха... оба они были исполнены ревности 
к вере и так усердно посещали церковь, что можно было бы подумать, что это - 
евангельские Захария и Елизавета, только вот между ними не было Иоанна".

Почему же мои враги воздерживаются от клеветы на святых отцов, о которых мы 
часто читаем, что они устраивали также женские монастыри и управляли ими, и 
сами наблюдаем это? Обратимся к примеру семи диаконов, поставленных апостолами 
вместо себя для забот о пропитании и для попечения о женщинах. Ведь именно 
слабый пол нуждается в помощи сильного пола, потому-то апостол и устанавливает, 
что муж должен быть как бы главою жены, и в знак этого предписывает женщинам 
иметь всегда голову покрытой. Поэтому я немало удивляюсь уже давно 
укоренившемуся в монастырях обычаю ставить над женщинами аббатис, так же как 
над мужчинами - аббатов, причем как женщины, так и мужчины в силу обетов должны 
соблюдать одинаковые правила, хотя в них содержится много такого, чего никоим 
образом не могут выполнить ни стоящие во главе, ни подчиненные женщины. 

Во многих местах мы видим даже, что, нарушая естественный порядок, аббатисы и 
монахини повелевают клириками, которым повинуется народ; и чем большей властью 
обладают аббатисы и монахини, тем легче они могут вызвать дурные желания у 
клириков и тем тяжелее лежит на тех это иго. Взирая на подобное, знаменитый 
сатирик сказал: "Нет ничего на свете несносней богатой женщины". 

Размышляя часто обо всем этом, я решил, насколько мне было возможно, заботиться 
об упомянутых сестрах и оказывать им покровительство, а чтобы они больше меня 
уважали, лично наблюдать за ними. И так как преследования со стороны моих 
духовных сынов огорчали меня теперь еще больше и чаще, чем прежние 
преследования со стороны братии, я укрывался у этих монахинь, как в тихой 
пристани от свирепой бури, и дышал у них несколько свободнее. У монахов мои 
старания оставались бесплодными, но я видел некоторые их плоды у монахинь, и 
чем более необходимой являлась моя поддержка их немощи, тем утешительней было 
это и для меня. 

Однако теперь сатана воздвиг на меня