Если душа умеренна и разумна, она послушно следует за вожатым, и то, что 
окружает ее,
ей знакомо. А душа, которая страстно привязана к телу, как я уже говорил раньше,
 долго
витает около него — около видимого места, долго упорствует и много страдает, 
пока
наконец приставленный к ней гений силою не уведет ее прочь. Но остальные души, 
когда
она к ним присоединится, все отворачиваются и бегут от нее, не желают быть ей 
ни
спутниками, ни вожатыми, если окажется, что она нечиста,замарана неправедным
убийством или иным каким-либо из деяний, которые совершают подобные ей души. И
блуждает она одна во всяческой нужде и стеснении, пока не исполнятся времена, 
по
прошествии коих она силою необходимости водворяется обиталище, коего 
заслуживает. А
души, которые про вели свою жизнь в чистоте и воздержности, находят спутников, 
и
вожатых среди богов, и каждая поселяется в подобающем ей месте. А на Земле, как 
меня
убедили, есть много удивительных мест, и она совсем иная, чем думают те, кто 
привык
рассуждать о ее размерах и свойствах.

[Космологические выводы из учения о душе]

— Тут Симмий прервал его:

— Как это, Сократ? Я ведь и сам много слышал о Земле, но не знаю, в чем ты 
убедился, и
охотно послушал бы тебя.

— Видишь ли, Симмий, просто пересказать, что и как, — для этого, на мой взгляд, 
умения
Главка не надо, но доказать, что так именно оно и есть, никакому Главку, 
пожалуй, не под
силу. Мне-то, во всяком случае, не справиться, а самое главное, Симмий, будь я 
даже на
это способен, мне теперь, верно, не хватило бы и жизни на такой длинный 
разговор.
Каков, однако ж, по моему убеждению, вид Земли и каковы ее области, я могу 
описать: тут
никаких препятствий нет.

— Прекрасно! — воскликнул Симмий. — С нас и этого хватит!
{45}
— Вот в чем я убедился. Во-первых, если Земля кругла и находится посреди неба, 
она не
нуждается ни в воздухе, ни в иной какой-либо подобной силе, которая удерживала 
бы ее
от падения, — для этого достаточно однородности неба повсюду и собственного
равновесия Земли, ибо однородное, находящееся в равновесии тело, помещенное 
посреди
однородного вместилища, не может склониться ни в ту, ни в иную сторону, но 
останется
однородным и неподвижным. Это первое, в чем я убедился.

— И правильно, — сказал Симмий.

— Далее, я уверился, что Земля очень велика и что мы, обитающие от Фасиса до
Геракловых Столпов занимаем лишь малую ее частицу; мы теснимся вокруг нашего 
моря,
словно муравьи или лягушки вокруг болота, и многие другие народы живут во 
многих
иных местах, сходных с нашими. Да, ибо повсюду по Земле есть множество впадин,
различных по виду и по величине, куда стеклись вода, туман и воздух. Но сама 
Земля
покоится чистая в чистом небе со звездами — большинство рассуждающих об этом
обычно называют это небо эфиром. Осадки с него стекают постоянно во впадины 
Земли в
виде тумана, воды и воздуха.

А мы, обитающие в её впадинах, об этом и не догадываемся, но думаем, будто 
живем на
самой поверхности Земли, все равно как если бы кто, обитая на дне моря, 
воображал,
будто живет на поверхности, и, видя сквозь воду Солнце и звезды, море считал бы 
небом.
Из-за медлительности своей и слабости он никогда бы не достиг поверхности, 
никогда бы