но
таким же точно сделаться не может и остается ниже, хуже". Согласимся ли мы, что 
этот
человек непременно должен заранее знать второй предмет, который он находит 
схожим с
первым, хоть и не полностью?

— Непременно согласимся.

— Прекрасно. А разве не такое же впечатление у нас составляется, когда речь 
идет о
равных вещах и равенстве самом по себе?

— Совершенно такое же!

— Ну, стало быть, мы непременно должны знать равное само по себе еще до того, 
как
впервые увидим равные предметы и уразумеем, что все они стремятся быть такими 
же, как
равное само по себе, но полностью этого не достигают.

— Да, верно.

— Но мы, конечно, согласимся и в том, что такая мысль возникает и может 
возникнуть не
иначе как при помощи зрения, осязания или иного чувственного восприятия. То, 
что я
говорю, относится ко всем чувствам одинаково.

— Да, одинаково, Сократ. По крайней мере, до тех пор, пока мы не упускаем из 
виду цель
нашего рассуждения.
{17}
— Итак, именно чувства приводят нас к мысли, что все воспринимаемое чувствами
стремится к доподлинно равному, не достигая, однако, своей цели? Так мы скажем 
или по-
другому?

— Да, так.

— Но отсюда следует, что, прежде чем начать видеть, слышать и вообще 
чувствовать, мы
должны были каким-то образом узнать о равном самом по себе — что это такое, раз 
нам
предстояло соотносить с ним равенства, постигаемые чувствами: ведь мы понимаем, 
что
все они желают быть такими же, как оно, но уступают ему.

— Да, Сократ, это с необходимостью следует из того, что уже сказано.

— А видим мы, и слышим, и вообще чувствуем с того самого мига, как родились на 
свет?

— Конечно.

— Но знанием равного мы должны были обладать еще раньше, — так мы скажем?

— Выходит, мы должны были обладать им еще до рождения?

— Выходит, что так.

— А если мы приобрели его до рождения и с ним появились на свет, наверно, мы 
знали
— и до рождения, и сразу после — не только равное, большее и меньшее, но и все
остальное подобного рода? Ведь не на одно равное распространяется наше 
доказательство,
но совершенно так же и на прекрасное само по себе, и на доброе само по себе, и
справедливое, и священное — одним словом, как я сейчас сказал, на все, что мы в 
своих
беседах, и предлагая вопросы, и отыскивая ответы, помечаем печатью "бытия 
самого по
себе" (ayтo o eстi). Так что мы должны были знать все это, еще не родившись.

— Да, верно.

— И если, узнав однажды, мы уже не забываем, то всякий раз мы должны рождаться,
владея этим знанием, и хранить его до конца жизни. Ведь что такое "знать"? 
Приобрести
знание и уже не терять его. А под забвением, если не ошибаемся, Симмий, мы 
понимаем