казаться прекрасными. 
Сократ. Итак, невозможно, чтобы действительно прекрасное не казалось прекрасным,
 
по крайней мере если присутствует то, что заставляет его таким казаться. 
Гиппий. Невозможно. 
Сократ. Признаем ли мы, Гиппий, что все действительно прекрасные установления и 

занятия и считаются прекрасными и всегда всем таковыми кажутся? Или же совсем 
наоборот, их не узнают, что и вызывает сильные раздоры и борьбу как в частной 
жизни между отдельными людьми, так и между государствами в жизни общественной? 
Гиппий. Cкорее именно так, Сократ, их не узнают. 
Сократ. Но этого не было бы, если бы им присуще было казаться прекрасными. А 
это 
было бы лишь в том случае, если бы подходящее не только было прекрасным, но и 
заставляло предметы казаться такими. Таким образом, подходящее, если только оно 

есть то, что заставляет быть прекрасным, будет, пожалуй, тем прекрасным, 
которое 
мы ищем, но не тем, что заставляет казаться прекрасным. Если же, с другой 
стороны, подходящее есть то, что заставляет казаться прекрасным, оно, пожалуй, 
не будет тем прекрасным, которое мы ищем. Ведь оно заставляет быть прекрасным, 
а 
одному и тому же, пожалуй, не дано заставлять одновременно и казаться и быть 
прекрасным или чем бы то ни было иным. Итак, давай выбирать, представляется ли 
нам подходящее тем, что заставляет казаться прекрасным, или тем, что заставляет 

им быть. 
Гиппий. По-моему, тем, что заставляет казаться, Сократ. 
Сократ. Эге, Гиппий! Значит, познание того, что такое прекрасное, ускользнуло 
от 
нас, раз подходящее оказалось чем-то другим, а не прекрасным. 
Гиппий. Да, Сократ, клянусь Зевсом, и, по-моему, ускользнуло как-то нелепо. 
Сократ. Во всяком случае, друг мой, давай его больше не отпускать. У меня еще 
теплится надежда, что мы выясним, что же такое прекрасное. 
Гиппий. Конечно, Сократ; да и нетрудно найти это. Я по крайней мере хорошо знаю,
 
что если бы я недолго поразмыслил наедине с самим собой, то сказал бы тебе это 
точнее точного. 
Сократ. Не говори так самоуверенно, Гиппий! Ты видишь, сколько хлопот нам уже 
доставило прекрасное; как бы оно, разгневавшись, не убежало от нас еще дальше. 
Впрочем, я говорю пустяки; ты-то, я думаю, легко найдешь его, когда окажешься 
один. Но ради богов, разыщи его при мне или, если хочешь, давай его искать 
вместе, как делали только что; и, если мы найдем его, это будет отлично, если 
же 
нет, я, думается мне, покорюсь своей судьбе, ты же легко отыщешь его, оставшись 

один. А если мы найдем его теперь, не беспокойся, я не буду надоедать тебе 
расспросами о том, что ты разыщешь самостоятельно. Сейчас же посмотри снова, 
чем 
тебе кажется прекрасное. Я говорю, что оно... только ты Наблюдай за мной 
повнимательнее, как бы мне не сказать чего-нибудь несуразного... пусть у нас 
будет прекрасным то, что пригодно. Сказал же я это вот почему: прекрасны, 
говорим мы, не те глаза, что кажутся неспособными видеть, но те, что способны 
видеть и пригодны для зрения. Не так ли? 
Гиппий. Да. 
Сократ. Не правда ли, и все тело в целом мы в таком же смысле называем 
прекрасным, одно - для бега, другое - для борьбы; и все живые существа мы 
называем прекрасными: и коня, и петуха, и перепела; так же как и всякую утварь 
и 
средства передвижения: сухопутные и морские, торговые суда и триеры; и все 
инструменты, как музыкальные, так и те, что служат в других искусствах, а если 
угодно, и занятия и обычаи - почти все это мы называем прекрасным таким же 
образом. В каждом из этих предметов мы отмечаем, как он явился на свет, как 
сделан, как составлен, и называем прекрасным то, что пригодно, смотря по тому, 
как оно пригодно и в каком отношении, для чего и когда; то же, что во всех этих 

отношениях непригодно, мы называем безобразным. Не думаешь ли и ты так же, 
Гиппий? 
Гиппий. Да, думаю.
Сократ. Так, значит, мы правильно теперь говорим, что пригодное скорее можно 
назвать прекрасным, чем все иное? 
Гиппий. Конечно, правильно, Сократ. 
Сократ. Не правда ли, то, что может выполнить какую-нибудь работу, для нее и 
пригодно, то же, что не может, непригодно. 
Гиппий. Конечно. 
Сократ. Итак, мощь есть нечто прекрасное, а немощь - безобразное? 
Гиппий. Вот именно. Все, Сократ, подтверждает, что это так, а в особенности 
государственные дела: ведь в государственных делах и в своем собственном городе